Эрол Озлеви

В стамбульском районе Фатих, 35-летний Али работает в пекарне, замешивая тесто по утрам. Его жена Эсра, пахнущая маслом жасмина, оставляет на кухонном столе записку: *"Сходи за смесью для Эмина. Не забудь пеленки — вчера опять кончились"*. Ребенок плачет за тонкой стеной, а соседка Хатидже стучит по батарее, крича через вентиляционную шахту: *"Ваш сын целый день орет! У меня
Айше, рыжая девчонка с облупившимся синим браслетом на запястье, копалаcь в старом сундуке деда после его похорон. Под грузой выцветших фотографий нашла потрепанную карту с отметкой возле причала Каракёй. "Эмир, смотри, тут про Чёрную жемчужину… Ту самую, про которую дед бредил перед смертью?" — спросила она соседа, вытирая пыль с пергамента рукавом футболки. Парень, перепачканный
Эмир, коренастый грузчик с шершавыми ладонями, разгружал ящики с инжиром в стамбульском порту, когда заметил девушку в выцветшем платье, листающую что-то в блокноте у причала. «Ты не видел книгу в кожаном переплете? — она провела пальцем по облупившейся краске на парапете. — Там страницы с золотыми уголками». В кармане её сумки торчала открытка с адресом букинистической лавки в районе Бешикташ,
Представляешь, есть же такие фильмы, где с первых кадров понимаешь — это про нас, про девушек, которые вроде и лучшие подруги, но при этом как инопланетяне друг для друга? Вот смотришь на этих трех и диву даешься: ну как они вообще уживаются в одной квартире? Одна — ветреная мечтательница, вечно влюбленная в идеи, а не в людей. Вторая — принципиальная до мозолей на языке, готовая спорить о морали