Саша копался в коробках на антресолях бабушкиной квартиры в Люберцах, когда нашел потрескавшийся конверт с надписью «Хайфа, 1972». Внутри — фото троих детей у подножия маяка и обрывок карты с пометками на иврите. «Ты в курсе, что дед работал в порту?» — спросил он по телефону сестру, перебирая ключи от давно снесенного склада у Рижского вокзала. На обратной стороне снимка чернила расплылись от
Лиор, парень с облупленной татуировкой скорпиона на запястье, разгружал ящики с хумусом на кухне тель-авивского кафе "Эльгаз". Вентилятор скрипел, не справляясь с октябрьской жарой. "Слушай, ты опять забыл пометить просрочку", — бросила Шири, повариха с сигаретой за ухом, тыча пальцем в банку тхины. За дверью послышался грохот — немецкий турист в сандалиях с носками уронил
Представь себе: 80-е где-то на краю Израиля, шумная семья, где детей — как песка в пустыне. Один парень — ну тот, что вечно в цайтлайне — пытается увернуться от свадьбы с девушкой, с которой они ещё в песочнице куличики лепили. А эти двое близнецов… Боже, втрескались как проклятые в соседку! То ли от скуки, то ли от жары — но глаза горят, сердце колотится, а она-то даже не понимает, кто из них