В мире, где размываются границы между вымыслом и реальностью, создается уникальный сюжет, заставляющий задуматься о самой природе творчества и судьбы. Что если персонажи, рожденные в глубинах человеческого воображения, обретают собственное сознание и начинают осознавать свою роль в истории? Эта захватывающая концепция оживает, когда герои начинают постигать, что их действия и мысли управляются
В токийском районе Сибуя, среди неоновых вывесок и шума поездов, 19-летний Такуя Ямада прячет сумку с деталями от самодельного дрона под кроватью в своей однокомнатной квартире. Его младшая сестра Айка, в школьной форме с синим галстуком, застает его за пайкой проводов: «Опять эти схемы… Мама будет злиться, если опоздаю на ужин». Такуя игнорирует ее, доставая из холодильника банку с энергетиком.
Харуто, худощавый парень в потёртой кепке, каждое утро протирал столики в кафе "Мирай" возле станции Сибуя. Однажды в дверях зазвенел колокольчик — вошла Аой, девушка с фиолетовым зонтом, капли дождя стекали по её кожаной куртке. «Ты слышал про старые ноты, которые нашли в заброшенной мастерской? — спросила она, разворачивая мокрую газету. — Там упоминается мелодия, которую мой дед
В Лондоне, в кабинете с потрескавшимися дубовыми панелями, Эль-Меллой II роется в кипе докладов о пропавшем артефакте — кинжале с рунами эпохи Мерсии. Его помощница, Грей, в потертом плаще, ставит на стол чашку чая, проливая капли на карту с отметками магических аномалий. «Вы спали три часа, — бросает она, поправляя волосы, — клан Торквемада снова запросил аудиенцию». В углу комнаты пес Свин,
Юта, копирайтер из токийского агентства, застрял с пустой кофейной чашкой в руке, когда заметил Хинату за соседним столиком. Она дорисовывала акварелью трещину на стене кафе, не обращая внимания на капающий с зонта дождь. «Твоя линия дрожит», — бросил он, указывая на эскиз. «Это не дрожь. Это след от поезда, который я пропустила», — ответила она, не поднимая головы. Через неделю он нашёл забытый
Сакурако Кудзё, женщина за тридцать, копается в коробке с костями мамонта на кухне своего деревянного дома в Асахикаве. Шота Татеваки, соседский парень-старшеклассник, заглядывает через забор с пакетом мармелада: "Опять черепа вместо ужина разложила?" Они идут вдоль реки Исикари, где Сакурако замечает торчащий из ила человеческий череп. "Молодой, лет двадцати пяти, — бормочет она,
Вот, смотрите, Люси Ямагами не просто так устроилась в контору с бумажками и печатями. Вы бы знали, зачем! Всё из-за какого-то чинуши, который двадцать лет назад махнул рукой: «Да пусть родители называют как хотят!» А те, видимо, решили — чем длиннее имя, тем солиднее. Ну, типа, «Мария-дель-Кармен-Изабелла» — только японский вариант, от которого даже испанские гранды офигели бы. Представьте: