Алоис, скромный диспетчер, проводит свои дни на маленькой и заброшенной железнодорожной станции, затерянной среди бескрайних ландшафтов у чешской границы. Его жизнь кажется простой и однообразной: кормление верной кошки, наблюдение за поездами, которые проносятся мимо, принося короткое ощущение связи с внешним миром. Однако за этой рутиной скрывается мир, полный загадок и тревожных видений,
В старом районе Праги, за витриной с треснувшим стеклом, 15-летний Томаш ковыряется в механизме карманных часов. Йозеф, седой часовщик с потёртым кожаным фартуком, бросает ему коробку с ржавыми шестерёнками: *«Если не встаёт на место — смажь машинным маслом, а не плюй, как вчера»*. Каждый день — одно и то же: починка будильников, сортировка пружин, попытки угодить старику, который ворчит за
Ян, электрик с обгоревшими пальцами от постоянных перекуров, каждую среду чинил проводку в старом доме на Виноградах. В подъезде пахло сыростью и жжёной изолентой, а соседка Маркета, пенсионерка с кошкой в клетчатом платке, каждое утро ворчала: «Опять эти провода гудят, как вшивые комары». В баре «У Златого гроба» его друг Карел, механик с татуировкой «Škoda» на запястье, разливал пиво и
Йозеф, парень с длинными волосами, прикрывавшими заячьи уши, жил в съёмной квартире над пражской антикваркой на улице Лилиовой. Каждое утро он протирал пыль с богемского хрусталя, пока хозяйка лавки, Марта, ворчала: "Не разбей вазу 1923 года — она дороже твоей зарплаты". Вечерами он заходил в пивную "У Золотого гуся", заказывал кнедлики и тёмное пиво, но прятался в углу —
В Братиславе мясник Йозеф Крайчович каждое утро рубит свиные окорока в своей лавке на улице Вентурска. Запах крови смешивается с ароматом свежего кофе из соседнего кафе, где его дочь Марушка, студентка-медик, краем глаза следит за отцом через запотевшее окно. Однажды утром Йозеф находит в тушке барашка свёрток с польскими паспортами и обрывком записки: *"Клаус ждёт ответа до четверга"*.
В дождливом Вроцлаве Камиль, криминалист с привычкой жевать мятные леденцы, находит в парке возле рынка Старе-Място труп с рваными ранами на шее. В кармане жертвы — открытка с адресом берлинской тату-студии «Schwarze Rose». «Проверь карманы еще раз, — бормочет он коллеге Эве, перебирая окровавленные монеты. — Здесь пахнет не волком». Эва, стирая следы помады с пачки сигарет «Marlboro»,
Ян, пятнадцатилетний парень из пражского района Жижков, натыкается на труп овчарки возле мусорных контейнеров за своим домом. Ржавый ошейник с гравировкой *«Локи»*, комки шерсти в луже машинного масла — он записывает находку в блокнот с пометкой *«4-й за месяц»*. В школе Тереза, соседка с третьего этажа, шепчет ему на перемене: *«Отец вчера видел, как фургон «БиоТех» сбил ту дворнягу у трамвайных
Йозеф, худощавый библиотекарь с родинкой над губой, нашел между страницами ветхой «Книги теней» клочок газеты 1982 года. На полях — пометки синими чернилами: *«Угольный склад, Vrchlického náměstí… они все еще смотрят»*. Вечером, за пивом в U Zlatého tygra, местный старик в помятом плаще пробормотал: *«Искал Марту Просекову? Лучше не надо»* — и исчез, оставив на столе монету с треснувшим орлом.
Йозеф Крал, бывший священник, теперь чинит старые радиоприемники в съемной квартире на окраине Праги. Однажды к нему приходит женщина в помятом плаще, Марта Шимкова, и кладет на стол бархатный чехол от очков: *«Там внутри не пыль… Он шевелится»*. Внутри — крошечная фигурка из воска, обмотанная волосами. Йозеф, потрогав ее, видит вспышку: ребенок в ванной с зелеными стенами, вода бьет из крана с
Йозеф, электрик из муниципальной службы, обнаружил трещину в стене подземного коллектора на улице Кроцинова. Вместо привычного гула труб из щели доносился шепот на смеси немецкого и чешского: *«Kdo tam?»*. Маркета, студентка-архитекторка, живущая в соседнем доме с облупленными балконами, заметила, что голуби избегают площадь у трамвайной остановки. На кафе *U Šilhanů*, где официант Милош
Знаешь, есть такой фильм — про одного упрямого деда, Йозефа Гнатека, который всю жизнь таскает свисток тренера сельской футбольной команды. Представляешь? Деревня Гуслице, ребята из «Славой» бегают по полю, а он там как царь и бог: кричит, требует, душу из них вытряхивает за каждую оплошность. И ведь не со зла — просто верит, что футбол важнее всего. Даже важнее, чем собственное сердце, которое