Знаешь, есть такая история — один чувак, эколог какой-то, Аугусто, вляпался по полной. Жена, видимо, решила, что он поехавший, и упекла его в дурку. Ну тип лечиться, ага, щас. И вот сидит он там, в четырех стенах, думает, что жизнь кончена… Ан нет! Вдруг появляется она — Серафина. Та еще загадка: то ли пациентка, то ли ангел в больничном халате. И все — бац! — он как под гипнозом. Глаза
Знакомо это чувство, когда любовь буквально врезается в жизнь, как поезд в тумане? Вот представь: он — сливки общества, какой-то там граф или князь с этими вычурными замками, где даже пыль на портретах предков кажется важнее живых людей. А она... обычная девчонка, может, даже из тех, что стирают кружева в ледяной воде. И всё бы ничего, но их тянет друг к другу так, будто мир рухнет, если они не
Вот, попробую передать эту историю так, будто рассказываю приятелю за бокалом вина: Знаешь, вот история одного капитана — ну, бывшего капитана. Парня звали Себастьян, и влепили ему по полной: выперли со службы при императоре куда-то на Сардинию. Причина? Христианство. Ну вот, типа, вера важнее звания. А там, на этом острове, вместо того чтобы пляжи да закаты наслаждать, он сразу попадает в
Вот, знаешь, эта Жаклин… Та, что в парикмахерской для собак работает — «Шикарная собака», ну ты помнишь! Стрижёт этих кудлатых барбосов у богатеньких кисейных барышень, которые только и делают, что ногти красят. И говорит она — ой, да так лихо, будто ножницы вместо языка! Но вот о себе-то, слышишь, впервые за сто лет прорвалось: ни мужа, ни парня, родни — ноль. Сидит, кофе холодный крутит, а сама
Знаешь, как бывает — прилетаешь ты в жаркую Африку к подружке-миллионерше, а там такое творится… Эммануэль, эта красотка-модель, видимо, думала, что едет на курорт — пальмы, коктейли, спокойствие. Ан нет! Кристал, ее подруга, после развода засела в египетской вилле с дочкой Магдой. И все бы ничего, да только хипповатый Антонио, любовник хозяйки, вечно шляется по саду с гитарой — ну ты понял, типа
Представь: рокер, который ещё вчера сводил с ума стадионы, а сегодня проваливается сквозь сиденье бара, утопая в стакане. Джон — этот самый «вчерашний кумир» — уже даже не пытается притворяться, что контролирует свою жизнь. Концерт? Позорный провал, после которого он, спотыкаясь, заваливается в какой-то подвальный клуб. И там... Боже, эта девчонка! Эстер — не гламурная поп-дива, а огонь в
Представляешь, 1920-е — эпоха, когда все вокруг будто взорвалось энергией. Страна тогда кипела в этом безумном котле «мирной» революции, а молодежь рвалась вперед, не зная ни усталости, ни компромиссов. Вот и наш Шура Севастьянов, газетчик до кончиков пальцев, жил на полную: статьи гнал как паровоз, митинги, ночные верстки… Казалось, его батарейки никогда не сядут. А потом бац — и любовь. Словно
Представляешь, новостройки 70-х? Бетонные коробки ещё пахнут свежей штукатуркой, а в воздухе витает что-то вроде надежды — или это просто запах краски из соседней квартиры? Люди тут как инопланетяне: вроде все из одного времени, но глазёшь по утрам в лифте (который, кстати, вечно *не работает* — то ли не запустили, то ли уже угробили, пока диваны на девятый этаж таскали). Соседи... Эх, соседи.
Представляешь, двое совсем юных — только со школьной скамьи, рука в руке — и вперёд, за тысячи километров, в эту суровую сибирскую глушь. Романтика? Ну, наверное... А на деле-то — ох уж эта Сибирь... То мороз пробирает до костей, то ветра такие, что кажется, земля уходит из-под ног. Жизнь подкидывает проблемы, как дрова в печку: то работа не клеится, то быт этот колхозный доводит до слёз. Но
Знаешь, есть такие фильмы, где герои — не юные романтики, а мужики под сорок, но с таким задором, будто им двадцать пять! Представь: четверо друзей, жизнью уже не шикуют, но в глазах всё ещё искры — то ли от азарта, то ли от глупости. Ну серьёзно, они же как подростки: влипают в переделки, заводят романы на ровном месте, а потом выпутываются из этого с таким видом, будто так и надо. То на
Вот, представляешь, жила себе Лаура — учительница из тихого латышского хутора. А муж у неё, ну, тот ещё тип… В общем, набухался как-то, натворил делов — и теперь сидит в тюряге, расписывает стены вместо того, чтоб семью беречь. И ведь знала она, на ком женится, да? А жизнь-то меж тем не ждёт. И вот пока мужа нет, Лаура вдруг — бац! — сходится с этим Рудольфом, хирургом-отпускником. Он, видимо,
Знаешь, иногда натыкаешься на старые фильмы — будто находишь потрёпанный дневник на чердаке. Вот этот... ну, про ту пару, что едет через бескрайние степи, споря о жизни и молча глотая обиды. Смотришь и ловишь себя на мысли: да это же про всех нас! Такое чувство, будто камера не просто снимает пейзажи за окном, а выуживает что-то из глубины души. Честно? Первые минут двадцать злился: "Ну и
