В старом районе Мумбаи, рядом с забитой рикшами улицей Лохавалла, живет 27-летний Вихан Шарма — реставратор старых часов. Он ковыряется в механизме карманных часов с гравировкой *"А.К. 1947"*, когда к нему врытся Айра Миттал, студентка-историк в потертых джинсах. Она тычет в него газетной вырезкой: *"Твой дед упоминался в деле о пропавшем грузе с фабрики 'Шри-Янтра'…
Лена Соренсен, 22 года, переезжает в Чикаго после смерти отца. Она устраивается официанткой в закусочную *Blue Sparrow* на углу 5-й авеню и Локвуд-стрит. Её сосед по лестничной клетке — Маркус Вейл, 28 лет, бывший баскетболист с травмированным коленом, который теперь ремонтирует гитары в подвале. В третьей серии Лена случайно разбивает его окно мячом для боулинга, который нашла в мусорном
Лиза Морган, 28-летняя маркетолог из Чикаго, возвращается в родной провинциальный Хартсвилл после смерти бабушки Эдит. В пыльном чулане старого дома она находит потрёпанную тетрадь с рецептами, где рядом с ингредиентами для яблочного пирога карандашом приписано: «Добавь щепотку корицы — успокаивает ссоры». На кухне с отслоившимся линолеумом Лиза случайно готовит торт по рецепту «Для правды»,
Ху Бай, с потёртым рюкзаком за плечами, ковырял ножом в трещине каменной стены, пока Ширли Ян настраивала компас с потрескавшимся стеклом. «Здесь должен быть вход, — бормотал он, — старик из деревни говорил про символ змеи». Ван Паньцзы, присев на корточки, чистил грязь с ботинка: «Если ещё раз провалюсь в яму, оставлю вас с призраками наедине». Они пролезли в узкий лаз, освещая путь керосиновой
Эмили, 12 лет, рылась в комоде с выщербленными углами, пока мать стирала белье во дворе. Под слоем льняных салфеток нащупала железный ключ с гравировкой в виде совы. «Томас, глянь!» — крикнула брату, но он, уткнувшись в телефон, пробурчал: «Старьё. Выбрось». Ночью ключ засветился синим — из углов комнаты просочился голос, похожий на материнский: *«Ищи мельницу за рекой. Он там»*. Эмили вспомнила,
Бхишма Сахни, парень из густонаселенного района Дели, таскает на работу старый рюкзак с оторванным ремнём. Каждое утро он покупает два чапати у уличного продавца возле станции метро «Карам Пура», пока его отец, прикованный к инвалидной коляске после аварии с автобусом, чистит бронзовую статуэтку Лакшми у семейного алтаря. «Почему бы не попробовать податься в госслужбу?» — бормочет отец,
Лейла, в красной кепке с выцветшим логотипом бейсбольной команды, первой заметила следы на глине у ручья — не собачьи, слишком крупные, с глубокими царапинами. "Смотрите, они ведут к старому корпусу ремесел", — прошептала она, поправляя очки. Джейк, разбирая завалы в подсобке столовой, вытащил ящик с пересохшими красками и потрескавшимися кистями, а под ними — фотографии 40-х: дети в
В деревне Кумарапатнам Шри таскает воду из колодца, пока ее сестра Барата чинит глиняные кувшины у хижины. «Опять трещины, — бормочет Барата, — дед говорил, глина слишком сухая». Старейшина Деварадж призывает всех на собрание: в лесу видели солдат Махишмати. Шри прячет под половицей амулет с выцарапанным именем «Амarendra» — память о матери, которая шептала про «сына гор» перед смертью. Тем
Жерар, бывший учитель математики, каждое утро раскладывает тетради на кухонном столе в своей парижской квартире с видом на булочную. Его сосед Клод, ветеран джаз-клуба, тащит гитару из чулана, пока Жерар пытается объяснить внучке Лизе дроби. «Слушай сюда: если разрезать торт на три части…» — бормочет он, но Клод перебивает аккордом: «Эй, Лиза, представь, что это три аккорда в такте — вот тебе и
Следователь Сергей Кольцов приезжает на Садовую улицу, где в антикварной лавке нашли тело хозяина — Петрова. Витрина разбита, на полу осколки хрустальных ваз и статуэток. Участковый Вадим тычет пальцем в узор из мелких кристаллов возле стеллажа: «Смотрите, как будто рисуночек». Сергей хмыкает: «От вибрации упало, не выдумывай», — но сам замечает в углу обломок синего яйца с трещиной. Позже в
Ренато Армани, в помятой рубашке и с пачкой сигарет в кармане, толкается на рынке Хаммамета, пытаясь договориться о поставках оливкового масла. Его партнер, тунисец Фарид, смеется над его акцентом: «Ты говоришь *grazie*, а они слышат *ghells* — так не сработает». В конторе с липким от жары столом Ренато звонит жене в Милан: «Сильвия, тут море, как в Сорренто… Нет, я не пил». По вечерам он чинит
Нелли, 25 лет, с рыжими волосами до плеч, живет в съемной однушке на улице Риволи. Работает в колл-центре «Телекорп», но после увольнения за грубость клиенту («Ваша проблема — как мой кофе: холодная и бесполезная») ищет варианты. В кафе «Ле Пти Шато» подруга Мелисса, пахнущая дешевым парфюмом, шепчет: «Деньги? Спроси у Антуана, он в «Эклипсе» крутит дела». Ночью в клубе Антуан, в кожаном пиджаке
