Лиам, 27 лет, курьер из Брикстона, ежедневно объезжал на потёртом велосипеде район между рынком и старыми доками. В четверг, пока он ждал заказ в кафе *Red Lion*, к нему подсела Эмили — барменша с татуировкой якоря на запястье. "Ты везешь посылку в доки? — спросила она, вытирая стаканы. — Там сейчас копы с собаками шмонают контейнеры". Лиам кивнул, но в груди похолодело: в рюкзаке лежал
В Нью-Йорке, в подвальной лаборатории с треснувшими стенами и запахом перегоревшей проводки, биохимик Джейк Морроу колдует над пробирками. Его соседка Миа, хакер в растянутом свитере, пытается взломать серверы фармкорпорации, ворча: «Тут даже брандмауэр как бетонная стена — треснул, но держится». Они ищут образец вируса, украденный из их института, пока на экране старого ноутбука мигают данные о
Майя, 22 года, моет треснувшую кружку в кафе на окраине Веллингтона. За стойкой Джек, ее сосед с рыжими волосами, перебирает гитарные струны, напевая: *«Ты снова опоздала на автобус, старина»*. В кармане у Майи звонит телефон — сообщение от Лиама, парня с татуировкой киви на шее: *«Встречаемся у причала в семь. Без опозданий»*. Дома, в съемной квартире с облупленными обоями, она находит конверт в
Марков, следователь с перегаром вчерашнего кончая, тыкал пальцем в карту Твери, расчерченную красным маркером. «Третья баба за месяц, Петь. Все с одних улиц — Заводская, Текстильщиков, Сплавная», — бормотал он, разминая затекшую шею. На столе валялись фото: разорванное горло, следы когтей на замшевой куртке. Сидоров, его напарник, жевал булку с маком, крошки падали на протокол допроса сторожа с
Лена Моррис, бывшая учительница из Сан-Диего, переезжает в полуразрушенный пансионат в городке Бэйвью, доставшийся от тети Маргарет. Ее муж, Джейк, подрядчик с татуировкой якоря на предплечье, чинит протекающую крышу, ворча: «Тут каждый гвоздь ржавый, как моя первая лодка». Первые постояльцы — пожилая пара с таксой, которая гоняется за крабами на пляже, и студент-биолог Итан, собирающий образцы
В Ривертоне, Калифорния, детектив Картер Логан, бывший нью-йоркский следователь с привычкой теребить зажигалку в кармане, копается в деле об убийстве Джеймса Уитмора — владельца старейшего виноградника. Труп нашли в дробилке для винограда, одежда забита косточками и кожурой. Дочь Уитмора, Эмили, в рваных джинсах и с запахом брожения на руках, ворчит: *«Отец три месяца спорил с поставщиками из-за
В стамбульском районе Фатих пятеро подростков — Али, Лейла, Джем, Эмир и Зейнеп — торгуют украденными телефонами возле Галатского моста. Али, 16 лет, с шрамом над бровью, учит Джема вскрывать дверные замки отмычкой из сломанной вилки: *"Не дави, как дурак, чувствуй штифты"*. Лейла, в потёртой куртке с капюшоном, меняет sim-карты в телефонах, чтобы сбыть их перекупщику Хасану. По вечерам
Антон, пятнадцать лет, в рваных кедах, находит в подвале разрушенного дома на улице Гагарина потрёпанный блокнот. Лиза, его соседка, в синей куртке с оторванным капюшоном, светит фонариком из телефона на страницы: "Тут про ту аварию на комбинате в 98-м... Батя говорил, все документы сгорели". Они перебивают друг друга, споря, нести находку в школу или сначала показать деду Лизы, который
Марина, в фартуке с пятнами от хлорофилла, разгружала голландские розы в крохотном магазине возле станции «Левобережная». Задыхающийся холодильник гудел, капли воды падали на плитку с треском. «Опять георгины не привезли?» — бросила она в трубку, переминаясь между горшками с чахлой геранью. Дверь звякнула колокольчиком: в проеме стоял Андрей в замызганной куртке электрика, жевал жвачку. «Мне… ну,
В старом районе Лос-Сантос, Курт, в потёртом кожаном жакете, закуривает у входа в метро, пока его напарница Лиза ковыряется в панели управления сигнализацией. «Три камеры, два датчика движения — щелкнешь не той схеме, и нас поджарят, как крыс», — бросает она, не отрываясь от экрана с зелёным кодом. Рядом, в подвале заведения «Красный койот», Док, в фартуке с пятнами крови, чинит сломанную руку
Лиам, парень в потёртом твидовом пиджаке, каждое утро протирал очки с треснувшей левой линзой, пока не обнаружил железную цепь, приросшую к запястью. На другом конце — Эмили, девчонка с йоркширским акцентом, вытащившая его из лондонского метро во время пробки на Northern Line. «Ты хоть понимаешь, что мы теперь как те проклятые чайники в музее?» — шипела она, пока они толкались у киоска с
Лиам, бывший морпех с татуировкой якоря на запястье, копался в двигателе ржавого катера у причала в заливе Ботани. Его соседка Эйвери, в растянутом свитере и с ноутбуком в рюкзаке, принесла распечатки с данными о сбросах отходов в реку Парраматта. «Ты вообще смотрел, что пьёшь?» — спросила она, тыча пальцем в графики. Лиам вытер руки об ветошь, брошенную на бочку с гвоздями: «Может, это
