Лера, в красной куртке с оторванным капюшоном, первой забралась через дыру в заборе заброшенного химзавода. За ней — Денис, в руках дрожит фонарик из «Пятерочки»: «Ты уверена, что тут никто не шарит?» В углу двора, под слоем ржавых бочек, они нашли заросший тиной бассейн. Катя, переминаясь с ноги на ногу, щелкала жвачкой: «По-любому призраки завелись, бабка говорила, тут девчонка утонула в 90-х».
Игорь Соколов, бывший военный с шрамом через левую бровь, жил в полузаброшенной избушке на окраине сибирской деревни. Утром, чиня проржавевшую лодку, он услышал скрип калитки — участковый Андрей, в грязных сапогах и потёртой куртке, бросил на стол папку с фотографиями. «Катя Широкова, 19 лет. Вчера ушла за клюквой к болотам — не вернулась. Следы нашёл возле старой базы геологов. Там твои навыки
Сергей, владелец сети автомоек, заходит в кафе «У Люды» в Тверской области, чтобы переждать дождь. За стойкой Марина, в фартуке с пятном от кофе, разливает компот по банкам. «Тебе невеста на час нужна или навсегда?» — усмехается она, когда он предлагает 200 тысяч за фиктивный брак. Договор печатают на принтере с зажеванной бумагой: Сергею нужно наследство бабушки-домовладелицы, Марине — оплата
В Екатеринбурге, за детской площадкой в парке Победы, нашли тело девушки в синем пуховике. Следователь Анна Королева, с утра не допившая кофе из потрескавшейся кружки, осматривает место: под кустами валяется сережка-снежинка, а на заборе — царапины от шин. Начальник, подполковник Греков, бросает в трубку: «К пятнице отчет, иначе передадим дело МВД». В морге патологоанатом, щурясь через очки,
Сэн, бывший солдат с шрамом через правую бровь, таскал ящики с селёдкой в порту. Его соседка по дому на Гороховой, Казароза, по вечерам пела в «Саду Лидии» — кабаре, где пахло дешёвым помарочным и коньяком. «Твой голос — для оперы, а не для этих пьяных рож», — бросал он, вытирая руки об промасленный фартук. Она смеялась, поправляя расползающиеся нитки на перчатке: «В опере не дадут махорку в
Лера вытирала пролитый кофе со стола, пока Антон рылся в шкафу в поисках галстука. «Вчера опять забыл купить хлеб», — бросила она, глядя на пустую хлебницу. Он, не отрываясь от телефона, пробормотал: «Успею после работы». В их однокомнатной на Ленинском проспекте пахло жареным луком из квартиры соседей. Лера заметила царапину на холодильнике — след от их прошлой ссоры, когда Антон швырнул ключи.
Маша, в заляпанной краской спецовке, тыкала отверткой в щиток под лестницей хрущевки. «Опять пробки выбило? У тебя тут проводка, как сопли после мороженого», — буркнула она, вытирая лоб тыльной стороной руки. Сергей, прислонившись к косяку с гитарой Fender за спиной, засмеялся: «А ты можешь починить, чтобы свет не мигал, когда я педаль дисторшна включаю?» В его однокомнатке пахло жареным луком из
Артур, в потёртой кожаной куртке, жмётся у ларька с рахат-лукумом на Гранд-базаре. В кармане — ключ от камеры хранения на вокзале Сиркеджи. "Красный чемодан, третья полка слева", — бормочет он, перекрикивая торговца, который тычет ему в лицо кусок шафрана. Лейла, в синей шали до бровей, сталкивается с ним у выхода, роняет пакет с гранатами. "Ты вообще смотришь куда идешь?" —
Игорь Соколов, водитель скорой из Екатеринбурга, каждую смену прокручивает в голове цифры: 450 тысяч за операцию сыну Артёму. Деньги копить не успевает — зарплаты едва хватает на лекарства. Жена Наташа, медсестра в той же больнице, вечерами молча собирает чеки в коробку из-под печенья. «Ты снова к Максу?» — бросает она, когда Игорь надевает потрёпанные перчатки. Макс, его друг со времён
Артем ковыряется в проводке панели управления, когда Лиза замечает всплеск на радаре. "Смотри, координаты 56.°23′ с.ш.," — тычет пальцем в экран, заляпанный кофейными пятнами. Они пробираются через заблокированный тоннель метро, освещая путь фонариком с севшими батарейками. В разрушенной лаборатории под Воркутой находят цилиндр с иероглифами — теплый на ощупь, словно живой. Артем роняет
Игорь в синем парике и мятом пиджаке с нашивкой «СмехоДоктор» раздавал конфеты «Барбарис» детям в онкологическом отделении. Лена, медсестра с татуировкой стрекозы на запястье, поправляла ему воротник: «Опять ночевал в раздевалке? Пахнешь бензином». Он шаркнул ботинком по линолеуму: «Микроскоп сломался, чинил». За дверью палаты девочка в розовой косынке кричала, что боится уколов. Игорь достал из
В старом доме под Вологдой, обшарпанные обои отклеивались по углам, а в печи трещали берёзовые дрова. Семён, 17 лет, вскипятил чайник, пока его тётя Марфа чистила картошку тупым ножом: «За дровяником ящик найдешь — там дедовы инструменты, может, печь починишь». Он пробирался через заросли крапивы, спотыкаясь о ржавую лопату, и наткнулся на засыпанный землёй сундук с письмами 1912 года. В одном из
