Лера в розовой кофте, которую не стирала месяц, и Катя с сигаретой "Беломор" зажатой в зубах, сортируют вечерние поставки в "Моднице". Начальница Светлана Сергеевна, в своем синем костюме с блестками, орет из кабинета: "Завтра инвентаризация, не вздумайте сваливать!". Катя швыряет пачку джинс на пол: "Слышала? Опять до ночи пахать. А зарплата — как в
Катя вскипятила чайник на старой газовой плите, пока за окном дождь стучал по крыше авторемонтной мастерской. Блэк, в заляпанной маслом куртке, копался под капотом «Жигулей», бросив на табуретку пачку «Беломора». — Опять генератор? — крикнула она, протирая руки об фартук с пятном от варенья. Он высунулся, вытирая лоб тыльной стороной ладони: — Глючит, как твой магнитофон. Дай проводки проверить.
Маша, рыжая девочка в выцветшем сарафане, каждое утро бежала через огород к колодцу, таская железное ведро с отколотой эмалью. Её мать, Лидия Петровна, ворчала из-за плиты: *«Опять грязь на пороге оставила — хоть веником привяжи к ногам»*. Завтрак — гречневая каша с комками и чай из сушеной малины — прерывался гулом трактора за забором: сосед дядя Коля вез мешки с картошкой на рынок. В пятницу,
Кирилл, 27 лет, слесарь с донецкой шахты "Прогресс", после ночной смены натыкается на ржавую коробку с чертежами странного устройства — что-то вроде громоотвода, но с медными спиралями. В углу стоит подпись: «Лаборатория №4, 1986». Заинтересовался, начал ковыряться в архивах заброшенного НИИ за городом. Там встретил Настю, студентку-историка из Харькова, которая искала документы про
Вера, пятнадцать лет, живет в городе, где улицы заканчиваются промзоной. Мать, Татьяна, после ночной смены в больнице разогревает вчерашнюю картошку, пахнет лекарствами от её халата. Вера на чердаке находит коробку с отцовским «Зенитом» — плёнка засвечена, объектив в царапинах. «Хватит в этом хламе копаться, уроки бы сделала», — Татьяна ставит тарелку на стол. «Это папин аппарат, я его починила»,
Алиса, 17 лет, живет в панельной пятиэтажке на окраине Екатеринбурга. После уроков она прячет разбитый экран телефона в карман ветровки, пока учительница математики, Маргарита Семеновна, пишет на доске формулы. Одноклассники смеются над ее потрепанным рюкзаком, испачканным краской из кабинета ИЗО. "Ты думаешь, если будешь молчать, они перестанут?" — Катя, соседка по парте, протягивает
Марина, подруга Барби, тащит её в интернет-кафе после смены в салоне «Люкс-Волос». Запах лака для ногтей смешивается с ароматом растворимого кофе из автомата. «Ты же пашешь тут как лошадь, а что в итоге? Клиентки с отслоившимся гель-лаком и сплетни про мужа Ларисы Петровны», — бросает Марина, тыкая в клавиатуру. Барби, протирая тушь с подушечки пальца, соглашается создать анкету: «Лена, 27, ищу
Анна Коршунова, библиотекарь из приморского городка Ленска, каждое утро заваривала чай в жестяном чайнике, пока её младшая сестра Марина ворчала из-за разбитой колонки в ванной. «Слушай, мне срочно надо тридцать тысяч, — Марина крутила в руках потёртый смартфон, — Игорь обещал помочь с ремонтом кафе, но сейчас его нет в городе». Анна молча пересчитала купюры в конверте с надписью «Кредит за
Лера, пахнущая акриловой краской, царапает шпателем обои в хрущевке на улице Белинского. Телефон в кармане джинс гудит: мать напоминает про платье у Тамары Константиновны и депозит в «Грановитой палате». «Ты вообще спала?» — Катя, подруга с третьего этажа, ставит на табуретку банку «Балтики», пока Лера вытирает пот со лба рукавом. «Дима вчера опять про кредит на машину толкал. Говорит, после
Лёша, в рваных кедах и потертой куртке, толкал скутер возле метро «Тульская», пока Катя в розовой дублёнке ждала его у ларька с шаурмой. «Опять задержался? У меня папа в семь заберёт на корпоратив», — бросила она, разминая замёрзшие пальцы в кожаных перчатках. Он прятал лицо в шарф, пахнущий бензином от ночных развозов: «Давай в кино сходим, а не на твои дурацкие тусовки». Вечером, пока Катя
Анна, в платье с выцветшими розами, каждое утро ставила самовар, пока Николай чинил развалившийся забор. «Сколько можно латать эти дыры? — бросала она, завязывая фартук поверх старого свитера. — В школе опять за квартиру просят, а у нас…» Николай молча стучал молотком, гвозди падали в подмерзшую грязь. Вечером, когда в печке трещал последний уголь, он рылся в ящике с инструментами, вытаскивал
В студии с линолеумным полом и потрепанными бархатными занавесками Сергей, ведущий в пиджаке с блестками, толкал Ольгу локтем: «Смотри, Витя в костюме аиста опять лампу хвостом задел». За кулисами участник в маске медведя, Паша, пытался достать из пасти костюма застрявшую вафлю — крошки сыпались на пол. Зрительница в третьем ряду, тетя Люда, кричала: «Цыпленка угадала сразу! У него ботинки на два
