Андрей Соколов, хирург с потёртым чемоданом и привычкой теребить медальон на цепочке, приезжает в Чернигов после двух лет в зоне АТО. Его квартира на третьем этаже панельной хрущёвки заставлена коробками с лекарствами, которые он тайком вывез из военного госпиталя. В горбольнице, где раньше работала его мать, теперь плесень на стенах и разбитый аппарат УЗИ в углу коридора. Медсестра Оксана,
Оля, вернувшись из Киева в родовой дом под Винницей, обнаруживает засохшую грушу во дворе и треснувшую чашку с инициалами "М.К." на кухне. Ее брат Максим, который живет в полуразрушенной мастерской за домом, настаивает: "Продаем все, пока крыша не рухнула". В ящике старого комода Оля находит пачку писем 80-х — адресованных ее покойной матери от незнакомого мужчины из Одессы.
Линь Сяо, 17 лет, чинит старый мотор в тесной мастерской на окраине Чэнду. Его пальцы в масляных пятнах дрожат от усталости: третья ночь без сна, а шестерёнка из сплава «Чёрный журавль» всё не встаёт на место. «Опять перегрел паяльник?» — хрипит мастер Чэнь, тыча тростью в разобранный механизм. Утром приходит извещение — долг за аренду мастерской вырос вдвое. Линь крадёт медные провода с
Джек чинил забор у сарая, когда услышал по радио про шторм. Ветер уже срывал листья с кленов, а Лиза, его жена, выносила из дома коробки с консервами: "Ты уверен, что оставаться — не ошибка?" — спросила она, поправляя платок на голове. Их дочь Сара, 16 лет, сидела на крыльце, листая журнал мод. "Пап, у Кейт в городе уже эвакуация. Мы тут как крысы в ловушке", — бросила она,
Чжэн Хао, 28-летний инженер-программист, переезжает в старую квартиру на третьем этаже в районе Даань (Тайбэй) из-за срочного проекта. В ванной он обнаруживает протекающий душ и следы чужой помады на зеркале — Линь Цзысюань, 26-летняя журналистка, уже арендует одну из комнат, думая, что хозяин сдал жилье только ей. Их первый диалог в коридоре: *«Ты вообще читал условия договора? Тут запрещено
Лина Войтек, агент по аренде квартир в Монреале, носила всегда одинокий синий зонт, даже в солнечные дни. Ее клиент, старик Фредерик, требовал, чтобы новое жилье «не отражало сны предыдущих жильцов». Его нынешняя квартира на бульваре Сен-Лоран имела коридоры, которые удлинялись по ночам. «Она дышит, понимаешь? — бормотал он, показывая трещину в стене, из которой сочился розовый туман. — Вчера
Майк вытирал пот со лба, разгружая коробки с замороженной треской в порту Окленда. Внутри одной из них — пакеты с белым порошком, завёрнутые в пищевую плёнку. «Сколько раз говорил — рыбу не тряси, как мешок с мусором», — бросил он помощнику Рикки, который курил «Мальборо», прислонившись к фургону. В тот же вечер Карла, его девушка, стояла у плиты в съёмной квартире на Бейкер-стрит, помешивая
Наоми встает в 6 утра, надевает белые кроссовки с фиолетовыми полосками и делает растяжку на полу гостиничного номера в Майами. Отец, Леонард Франсуа, готовит ей смузи из шпината и манго, пока обсуждает с тренером Уимом Физаттом стратегию против Сабрины. "Ты слишком задерживаешь левую ногу при ударе слева", — Уим рисует маркером на планшете траекторию подачи. В перерыве между
Лин, 12 лет, живет в провинции Хунань в домике с треснувшими глиняными ступенями. Однажды, подбирая хворост у реки Чжаншуй, она находит закопченный кувшин с трезубцем на крышке. Внутри — голубоватый дух с лицом старика, который хрипит: *"Три желания… но третье заберу себе"*. Лин просит выздороветь отцу-гончару, который с утра кашляет кровью в мастерской. На следующий день отец бодро
Йорик Браун, 22-летний иллюзионист-любитель, сидит в подвале нью-йоркской квартиры, пока его сестра Геро кричит в телефон: «Ты вообще понимаешь, что там снаружи? Всего час назад, и ни одного мужика!». Он не верит, пока не открывает дверь и не видит трупы курьеров, таксистов, полицейских — все мужского пола. Только его капуцин Амперсанд, жуя банан, царапает стекло аквариума. В аэропорту JFK Йорик,
Хонами Итиё подметала пол в коридоре детдома «Аой», когда трехлетняя Мию зарылась в её юбку, испугавшись шума из пустого чулана. «Опять видишь их?» — Каору протянул ей банку с леденцами, привезенными с рынка Омоиде. Его пальцы на мгновение задержались на её ладони — холодные, как февральский ветер с реки Сумида. Вечером, перебирая пожертвованную одежду, Хонами заметила за окном тень с глазами
Лена, 17 лет, в рваных джинсах и с потёртым рюкзаком, нашла старый жёлтый конверт в заброшенном почтовом ящике у паба в Бруме. Внутри — карта с отметкой возле скал Улуру и письмо на японском от некоего Хироши, 1984 года. «*Если ты это читаешь, я не успел. Ищи красный камень под третьим кустом солнцестояния*», — перевела подруга-японистка Миа, жуя жвачку. Вместо уроков они рванули на стареньком
