Марк Торрес, водитель грузовика из Бейкерсвилла, обнаружил в почтовом ящике конверт с судебной печатью. Вскрыл его кухонным ножом, пока жена Лена разогревала завтрак — яичницу с беконом пригорела, дым висел над плитой. «Присяжным назначили?» — спросила она, переворачивая лопаткой хлеб. Марк кивнул, достал телефон: «Эй, Боб, смена на среду сорвётся… Да, понимаю, но штрафы-то мне платить». В кабине
Кирилл, слесарь с завода «Северный», находит в кармане старой куртки ключ от неизвестной квартиры. В тот же день Анна, продавщица из круглосуточного магазина на улице Гагарина, замечает, что из её почтового ящика пропали квитанции за свет — вместо них лежит смятая записка: *«Ты всё ещё не там, где надо»*. Они пересекаются у подъезда дома №17 на Ленинградской: Кирилл пытается открыть дверь
В Праге, рабочем районе Варшавы, Зося Рудник, студентка-реставратор, подрабатывает чисткой кирпичей от граффити в полузаброшенном дворе на Улице Окоповой. За ржавым гаражом она находит замурованную нишу с потрескавшимся блокнотом на немецком и ключом с выцарапанными буквами "W-44". Вечером, в зале библиотеки на Томашевской, ее друг Марек, слесарь из трамвайного депо, проводит пальцем по
Сайлас, рыжий парень с облупившейся гитарой за спиной, натыкается на выцветшую газетную вырезку 1987 года в архиве дублинской библиотеки. *«Ещё один рыбак пропал возле маяка Клинн-Мор… тело так и не нашли»* — бормочет он, проводя пальцем по фамилиям. Его младший брат, Финн, исчез неделю назад после ночной смены в порту. В кармане Сайласа замиравший телефон: последнее голосовое сообщение — шум
В заброшенной уральской деревне Глафира, 34 года, вскрывает старый чемодан отца, погибшего при странных обстоятельствах в 90-х. Под слоем пожелтевших газет находит конверты с переводами на имя незнакомой женщины из Твери. «Ты точно не мать ему заменяла?» — бросает она младшему брату Степану, который приехал после пяти лет молчания. Он, обжигаясь дешевым чаем из треснувшей кружки, достает из
В портовом городке Алжезур, под выцветшими ставнями церкви Св. Антония, отец Амаро Перейра чинит старый кадило. Его пальцы в масляных пятнах скользят по цепи, пока за дверью шепчутся две старухи: «Слышала, у Каролины сын опять в тюрьме?» — «Не грех бы ему исповедоваться, да только наш падре всё с механизмами возится». В четверг, перед вечерней мессой, Амаро находит в исповедальне смятый листок с
Антон Клыков, майор запаса, сидел в гараже на окраине Москвы, разбирая старый «Москвич-412». Рядом валялись ключи с брелком в виде танка, пачка «Беломора» и распечатка перехваченных звонков из мэрии. Его напарник, Вадим Шустров, бывший сварщик с завода «ЗИЛ», закурил, глядя на экран ноутбука: «Слушай, тут в чате пишут — уголь из Кузбасса не прошёл таможню в Новороссийске. Опять задержка на
Антон, механик из сервиса на Ленинградском шоссе, впервые заметил Марину, когда та пригнала раздолбанную «Ладу» с перегоревшей фарой. «Вы вообще фары включать умеете?» — пробурчал он, вытирая руки ветошью. Она, учительница из школы №143, в растерзанном кардигане и с пачкой тетрадей на сиденье, парировала: «Если б я всё умела, вы бы без работы остались». Через неделю столкнулись в «Пятерочке» у
Лука Моро, 19 лет, моет полы в кафе *La Brume* на Монмартре, пряча шрам на запястье под широким браслетом. Каждое утро он покупает газету *Le Monde* у киоска возле метро Абесс, проверяя, нет ли новостей о взрыве на фабрике в Лионе — единственной зацепке, оставшейся от брата-журналиста. В четверг, разбирая ящики с посудой, он находит в коробке с салфетками флешку с видео: мужчина в очках с толстой
Максим, 32 года, живет в хрущевке на Ленинском проспекте. Его мать, Галина Петровна, врывается к нему в квартиру с сумкой из «Азбуки Вкуса», пока он спит на заляпанном кофе диване. «Опять вчера с этой блондинкой с Тиндера тусил? — тычет пальцем в пустую бутылку шампанского. — Мне соседка сказала, ты ей в лифте про «любовь на всю жизнь» трещал, а сам даже мусор неделю не выносил». Она находит на
Лида, двенадцать лет, переехала с матерью Ириной в городок под Рязанью. Ирина, в медхалате с пятнами хлорки, каждый вечер разогревала магазинные пельмени, а Лида прятала под подушку открытки от отца — он остался в столице, обещал «навестить к осени». Заброшенный парк за старым ДК она нашла случайно, пробираясь через пустырь с крапивой. Ржавые качели под треснувшим стеклянным куполом скрипели на
Эмили, 16 лет, в рваных кедрах и джинсовой куртке, пинает ржавый ящик с причала в Сент-Айвсе. Ветер с Атлантики треплет её рыжие пряди. "Слушай, Джейк, тут под брезентом что-то вроде... корпуса?" — кричит она через плечо. Джейк, перемазанный в машинном масле с прошлого ремонта мотоцикла, подтягивает капюшон повыше. "Да ну, опять твой бред. В прошлый раз это была дверь от
