Лиор, 23 года, срочник-медик, каждое утро закуривает «Дерет» у киоска возле тель-авивской больницы "Ихилов". Его сестра Яэль, студентка-археолог, копается в ящиках с черепками времён Второго Храма в лаборатории Еврейского университета. «Ты опять забыл купить хлеб?» — пишет она ему в WhatsApp, пока автобус №480 из Иерусалима тормозит перед КПП у Модиина. В кафе "Бухарина" на
Лиор, 27 лет, моет полы в кафе «Эшель» на улице Алхариф в Яффо. В подсобке, за ящиками с тухлыми помидорами, он находит потрёпанный блокнот с записями на идише и фотографией 1948 года: группа мужчин в рабочей одежде копает траншею у полуразрушенной мельницы. Тамар, коллега-бариста, тычет в снимок облупленным ногтем: «Смотри, тут же район ха-Тиква. Мельницу снесли в 70-х, там теперь автостанция».
Джимми, в рваных кедах и синем свитере с капюшоном, толкает дверь закусочной *Бенни’s*, где по четвергам раздают бесплатные картофельные оладьи. В углу Майя, дочь владельца, моет стол тряпкой, выжатой так, что капли падают на его кроссовки: «Ты опять без цента, да?» Он крадёт гитару у уличного музыканта возле метро — рыжий парень в берете кричит: «Эй, слепой!», но Джимми уже ныряет в вагон,
Леа, 23 года, моет чашки в кафе на набережной Марселя. Ее соседка по квартире, Софи, постоянно оставляет на кухне окурты с розовой помадой. После обморока за стойкой, врач в поликлинике на улице Ла-Канебьер показывает снимок: «Клапан. Как ржавый кран. Операция или полтора года, примерно». В тот же день возле рыбного рынка она спотыкается о футляр со скрипкой — черноволосый парень в мятом пиджаке
В Берлине 1960 года Ханна, в очках с толстыми линзами, поправляет папку с черновиками лекций. Её муж Генрих, разбирая почту, находит газету с заголовком *«Эйхман пойман в Буэнос-Айресе»*. «Тебе стоит поехать в Иерусалим», — бросает он, затягиваясь сигаретой. Через неделю она сидит в зале суда, записывая в блокнот наблюдения: морщинистые руки обвиняемого, монотонный голос секретаря, запах лаванды
Лиза, барменша из парижского кафе «Le Matin», нашла в посылке от Амира, курьера из Тель-Авива, флешку с помеченными файлами. «Ты вообще понимаешь, во что влезла?» — голос Амира дрожал, пока она разбирала утреннюю выпечку. В файлах — списки транзакций через банк в Франкфурте, переписка на иврите и арабском. Лиза скопировала данные на ноутбук, пока клиенты спорили о футболе. В метро, держась за
Амир, пятнадцать лет, каждое утро просыпается в одной и той же душной квартире на окраине Тель-Авива. На столе — вчерашний хлеб с засохшим хумусом, за окном — военный патруль. После школы он забегает в старую видеолавку на улице Дизенгоф, где натыкается на кассету с надписью *"1981"*. Вечером, вставив её в плеер, видит себя в трёхлетнем возрасте: мать, ещё без седины в волосах, печёт
Амир Коэн, 32 года, капитан спецподразделения «Цеель», получает задание ликвидировать контрабандиста оружия в порту Ашдода. Его команда: Лиор Бен-Шушам, снайпер с привычкой жевать финики во время заданий, и Сара Эльбаз, взломщица, которая прячет флешки в ободке для волос. Всю операцию срывает внезапный звонок Амиру от сестры: «Ты обещал быть на ужине в семь. Мама опять не ест». Он глушит телефон,
Ноа, журналистка из хайфской газеты, приезжает в Иерусалим после анонимного звонка о самоубийстве жены депутата. В кафе на улице Яффо, заваленном пустыми стаканчиками от эспрессо, она копается в полицейских отчетах: в них нет фото с места происшествия, только сухой протокол. «Почему ты тогда позвонила *мне*?» — Ноа вцепляется в телефон, пока за соседним столиком официантка вытирает крошки от
Авив, археолог из Иерусалима, находит в старом квартале города обломок керамики с выцветшим символом змеи. Вместо отчетов он шлет фото коллеге из Нью-Йорка — Каре, которая, поправляя очки, сравнивает узор с кадрами из репортажа о тунисских оазисах: «Это не совпадение. Смотри — тот же изгиб хвоста». Тем временем в Сахаре Амина, инженер в потрепанной панаме, сбрасывает с дрона пробы песка. Местный
Саша копался в коробках на антресолях бабушкиной квартиры в Люберцах, когда нашел потрескавшийся конверт с надписью «Хайфа, 1972». Внутри — фото троих детей у подножия маяка и обрывок карты с пометками на иврите. «Ты в курсе, что дед работал в порту?» — спросил он по телефону сестру, перебирая ключи от давно снесенного склада у Рижского вокзала. На обратной стороне снимка чернила расплылись от
В Будапеште, на улице Ваци, 38-летний Ласло Левкович чинит старый радиоприемник «Орион» в своей мастерской, заваленной советскими деталями. Его сестра, Зофия, работает официанткой в кафе «Желтый Слон», где по утрам подают *kürtőskalács* с корицей. Между ними — долги о отце, Иштване, который исчез в 1998-м, оставив только записную книжку с цифрами на иврите. «Ты думаешь, это счет?» — Зофия тычет в