Рамин, парень в заляпанной маслом куртке, ковырялся в двигателе старого Paykan в тесной мастерской на окраине Тегерана. Его сестра Сорайя, перебирая потрёпанные конспекты на кухне с отслоившейся плиткой, спросила: «Сколько ещё будешь чинить эти развалюхи? Мог бы устроиться на завод, как дядя Карим». Он протёр лицо тряпкой, оставив полосу грязи на щеке: «Там платят втридорога, да? Зато здесь я сам
Али, 17 лет, находит в старом сундуке отца на балконе тегеранской квартиры потёртую фотографию старшего брата Хасана, пропавшего после студенческих протестов 2009 года. На обороте — координаты и строчка из Руми: *«Спроси луну, куда уходят тени»*. Мать, разливая чай в гранёные стаканы, бросает через плечо: «Перестань рыться в мёртвом. Завтра экзамен по химии — готовься». Отец, чинящий таксофон у
Амир вскакивает в пять утра — отец уже выгоняет овец на высохший выпас за глиняным забором. Лейла, его младшая сестра, тащит ржавое ведро к колодцу. «Вода опять с песком», — бормочет она, вытирая пот со лба платком. В школе учительница Фарида разбирает сломанный радиоприёмник: «Если подключить эту штуковину к батарее, можно поймать передачи из города». После уроков Амир копается в куче
Лейла, хирург из Тегерана, в пятницу зашла в кабинет подруги Мариам, пока та поправляла хиджаб. «Они предлагают контракт в Ванкувере. Три месяца — инъекции, лазеры…» — сказала Лейла, разглядывая плакат с анатомией губ. Мариам смяла бумажку от зейтун: «Там за ботокс платят как за нефть. Но ты вернешься?» Через неделю Лейла уже слушала, как Джек, владелец клиники *Skin&Snow*, объяснял
Нази, 17 лет, в рваных кроссовках, прячет гитару под школьной партой в деревне под Захеданом. Её подруга Машал, дочь рыбака, мастерит барабан из старых канистр и козьей кожи. После уроков они пробираются в заброшенный сарай за мечетью, где Нази напевает строчки про запретную любовь, а Машал стучит так, что с потолка сыплется глина. "Твой отец опять спрашивал, где пропадаю?" — Машал
Мина, живущая в Тегеране с восьмилетней дочкой Бита, получает письмо: суд подтвердил казнь мужа, обвинённого в убийстве пять лет назад. Она моет треснувшую чашку с остатками чая, когда звонит адвокат: «Приговор ошибочный, но всё кончено». На следующий день к ней стучится незнакомец — Реза, бывший охранник тюрьмы. Он бормочет, избегая взгляда: «Ваш муж… он не мог совершить это. Я видел документы».
Парвиз, 19 лет, живет в Тегеране в квартире с облупившейся голубой дверью. Его отец, Реза, каждое утро надевает коричневый пиджак с пятном от чая на кармане и уходит на фабрику по производству пластиковых труб. «Ты хоть раз помог бы, вместо того чтобы болтаться по переулкам», — бросает он сыну, хлопая дверью. Парвиз игнорирует, закуривает дешевую сигарету «Bahman» и идет к рынку «Таджриш», где
Амир, 23 года, в ржавом Peykan’е трясется по трассе Мешхед—Тегеран. В бардачке — потрепанный конверт с фотографией сестры, Наргес, которую он ищет после побега из дома в Кашан. На автовокзале в Йезде сталкивается с Лейлой, студенткой-медиком, тайком продающей поддельные рецепты в аптеке Хакима. «Если хочешь найти кого-то, ищи в толпе у метро Энгелаб в пятницу», — бросает она, закуривая самокрутку
Алиреза, механик с обветренными руками, каждое утро протирал старые счетчики на заброшенной станции «Шахриар» в Тегеране. В четверг, пока чинил сломанный турникет, заметил треснутый чемодан под скамейкой с арабской газетой. Внутри — фотографии немецких электровозов 80-х, письма на фарси с печатью «Stasi» и ключ от сейфа берлинского банка. «*К черту, опять контрабандисты*», — пробормотал он,
В Тегеране, на узкой улице возле базара Джавади, 17-летняя Нилуфар чинит старый мопед брата, пока тот торгует сушёной рыбой в лавке отца. «Снова масло подтекает, — бормочет она, вытирая руки об рваный халат. — Реза, дай ключ на 12». Брат, загорелый парень с татуировкой якоря на шее, бросает инструмент через прилавок, задевая банку с маринованными оливками. По вечерам они слушают, как отец,
Хамед, худой механик из района Шемиран, чинил старый Peykan в гараже, когда в кармане куртки клиента нашел смятый листок. Надпись шариковой ручкой: «34.8025° N, 51.4347° E, 23:00». Карим, его двоюродный брат, работавший водителем автобуса, посмеялся: «Выбрось, это ловушка дураков». Но вечером Хамед поехал на пустырь за базаром — там женщина в черном хиджабе, Лейла, бросила ему сумку со сломанным
Лейла, пятнадцатилетняя девочка с облупившимся синим браслетом на запястье, живет с братьями Рамином и Фаридом в тегеранском районе Шемиран. Их отец, Али-Реза, пропал три месяца назад, оставив в гараже наполовину отремонтированный Peykan 1973 года и коробку старых чертежей. Рамин, старший, копается в двигателе, бурча: *«Если найду, кто слил бензин, ему голову откручу»*. Лейла находит под сиденьем