Игорь, бывший инженер-энергетик, в пятницу вечером застрял с дочерью Катей в лифте девятиэтажки на Ленинском проспекте. У Кати врожденный порок сердца — пальцы автоматически сжали силиконовый чехол портативного кардиомонитора. "Пап, батарея…" — шепчет она, пока Игорь долбит локтем в потухший экран вызова. Внизу, во дворе, гудят машины с аварийками: свет погас во всем районе. Они
В деревне под Смоленском Сергей, худой мужик в прожжённом ватнике, три дня копал промёрзшую землю у разрушенной церкви — искал спрятанные немцами консервы. В избёнке с забитыми досками окнами его жена Мария, растирала в ступке сушёную свёклу, приговаривая: «Опять картошку у Фролова стащил?» — «Не стащил. За папиросы менял», — бурчал он, доставая из кармана смятый «Беломор». На печке кашлял их сын
Марина, 34 года, в хрущевке на Ленинском проспекте, пятый день не меняет потрепанный халат с кофейными пятнами. В 10:15 она кликает на звонок Zoom — на экране всплывает лицо клиентки Ольги, которая жалуется на панические атаки из-за новостей. Марина кивает, поправляет софик с AliExpress, но сама смотрит на трещину над диваном. Кот Васька трется о клавиатуру, перекрывая чат, где Лиза, ее коллега
Кирилл, 17 лет, каждое утро переходит ржавые рельсы у заброшенного завода в Екатеринбурге, чтобы добраться до катка «Уральские льды». Его клюшка, обмотанная изолентой, лежит в рюкзаке рядом с бутербродом в пакете — мама всегда кладет слишком много масла. На тренировках тренер Геннадий Петрович, бывший игрок с сломанным носом, орет: «Беги, как будто за тобой ментовская «Волга»!». После занятий
Сергей Михеев, слесарь с завода «Прогресс» в Выборге, после ночной смены обнаруживает, что жена Оля увезла сына к теще в Гатчину. На кухне — записка: *«Хватит жить как в тумане. Не звони»*. Он едет в гараж к соседу Борису, где тот ковыряется в старой «Волге», пахнет бензином и вареной картошкой. «Чё, опять нажрался вчера?» — хрипит Борис, протягивая банку пива. Сергей молчит, закуривает, смотрит
Антон, в потёртой куртке с оторванным карманом, пробирался через подвал разрушенной школы. В руке — самодельный фонарь из банки и свечного огарка. Лика, её рыжие волосы стянуты грязным шарфом, толкнула плечом дверь в класс: "Здесь никого... Пока что". На партах — пустые консервные банки с ржавыми краями, на стене мелом нарисован крест и дата: *12.09*. В углу валялся детский рюкзак с
Капитан Игорь Семёнов, в потёртой шинели и с папиросой в зубах, копался в бумагах на столе, заваленном картами и обрывками радиограмм. В углу барака трещала печка-буржуйка, а лейтенант Анна Ковалёва, протирая запотевшие очки, бросила: *«Смотри — в донесении из 3-й роты упоминают грузовик с двойными колёсами. Таких в их части нет»*. Они выехали в лес под Лыковом, где нашли следы шин и пустые
Сергей каждое утро проверял сети у скал Чехова, ругался на обрывки водорослей. На набережной Олег, его сосед, чинил лодку «Альбатрос», сплёвывал в воду: «Опять камни порвали?» — «Вчера штормило», — бурчал Сергей, доставая мокрый папиросный окурок. Дома его ждал холодный кофе, бутерброд с килькой и записка от дочери: «Уехала к маме в Ялту». Вечером он пил портвейн с рыбаками у ларька «Восток»,
Ваня, рыжий паренек в заляпанном краской комбинезоне, копался в гараже, разбрасывая шестеренки и винтики. Рядом кряхтел робот Шпунтик, пытаясь прикрутить колесо к кривой тачке: «Ты гайки-то не перепутал?» — бормотал он, роняя гаечный ключ. На столе гудел самодельный паяльник, подпаливая край чертежа с пометкой «Самокат-ракета». Из-под верстака вылез Болтик, зеленый робот с перекошенной антенной,
В Екатеринбурге Вера, ветеринар с вечным пакетиком корма в кармане куртки, и Максим, его свитер всегда пахнет антисептиком, разбираются с хаски Байкалом, сбежавшим из квартиры на Куйбышева. Хозяин пса, бородатый таксист Игорь, умоляет: «Он ж мой навигатор — без него маршруты путаю!» Пока Максим чинит сломанную клетку для енота, Вера замечает в окно, как Байкал гоняет голубей у памятника Татищеву.
Марина, сварщица из цеха №3 завода "Прогресс", каждое утро заворачивала в фольгу бутерброды с колбасой "Докторская" и оставляла их на верстаке отцу — Николаю Петровичу. Тот ворчал: "Опять без горчицы? Ты ж знаешь, с горчицей вкуснее". После смены она шла в гараж, где чинила старый "Москвич-412", доставшийся от деда. Там же прятала альбом с эскизами
Лера, 17 лет, в джинсовой куртке с оторванным карманом, каждое утро пробирается через заросший пустырь к заброшенной обсерватории на окраине Нижнекамска. Там её ждёт Дима — рыжий парень в очках с треснувшей линзой, который возится с самодельным спектрографом из старых DVD-приводов. «Смотри, опять всплеск в районе Кассиопеи», — бормочет он, тыча пальцем в график на ноутбуке с наклейкой