Варшава, промозглый рассвет. Марек, водитель фуры с потрепанными номерами, щелкает зажигалкой у склада на Праге. «Двадцать штук вперёд, остальное – при встрече», – бросает он через плечо курдскому подростку Али, прячущему паспорт с турецкой визой за подкладку куртки. В кузове, между ящиками с дешёвой электроникой, хрипит астматик Эмир – бывший учитель из Алеппо, жуёт сухие финики, чтобы заглушить
Элиф, в фартуке с пятнами от кофе, разносит заказы в банкетном зале «Гюльшехир», пока ее брат Мехмет на кухне ругается с поваром Демиром из-за пережаренного кебаба. «Снова пересолил плов, Мехмет! — кричит Элиф, размахивая ложкой. — Ты что, соль не считаешь?» В подсобке Айше, сестра-близнец Элиф, прячет разбитую тарелку за мусорным баком — боится, что хозяин Огуз вычтет из зарплаты. Запах жареных
В стамбульском районе Бейоглу Сибель, 23-летняя студентка-археолог, роется в коробке с дедовыми старыми журналами. Находит потёртый конверт с ключом от заброшенной квартиры в районе Фатих. Там — чертежи механизма, напоминающего часы, и письмо на османском: «*Если найдёшь шестерню с тремя стрелками, беги. Они уже близко*». Её друг Эмир, механик с рыжими от машинного масла руками, скривился: «Опять
Эмир, 19 лет, чинит старые системные блоки в подвальном интернет-кафе в районе Кадыкёй. За углом — рыбный рынок, запах жареных мидий смешивается с гудением вентиляторов. Однажды к нему подсаживается Айше в потёртой кожаной куртке, просит настроить «танк в *World of Tanks* под левую руку»: «Сломала мышь, пока пыталась обойти турецкий патч-фаервол». В кармане у неё завалялась распечатка турнирной
В селе под Анкарой, среди пыльных дорог и ореховых рощ, 23-летний Аслан находит окровавленные четки отца, Джемаля, после его убийства в овраге. Он вспоминает, как Джемаль, перед тем как уйти из дома, бросил: *"Эти четки не для молитв… Они для тех, кто забыл свой стыд"*. Сельский участковый, Мурат, вяло ведет дело, шепча Аслану за рюмкой ракы: *"Тут каждый камень знает, кто виноват.
Мурат, владелец крошечной автомастерской в районе Кадыкёй, каждое утро начинал с проверки счетов и ругани на запотевшие окна гаража. Его сын Эмир, 16 лет, прятал под кроватью рваные кроссовки, чтобы отец не увидел — тот ворчал: *"Куда ты их, в музей везешь? Заработаешь — новые купишь!"*. После школы Эмир тайком бежал к друзьям, Дениз и Арде, разгружать ящики на рынке у бухты. Деньги
Яман Акдаг, бывший военный с шрамом на левой щеке, работает грузчиком на паромной переправе в Кадыкёе. По вечерам он чинит старые радиоприёмники в мастерской отца, Мустафы, который хрипит: *"Деньги на лекарства не упадут с неба… Хоть бы раз в жизни ты выбрался из этой ямы"*. В долгах по уши, Яман соглашается на «дело» от местного ростовщика Хасана — украсть документы из офиса
Эмир, щурясь от пыли, прячет окровавленный платок в карман джинсов, пока автобус на окраине Стамбула глохнет у ларька с симитами. Его сестра Айше, теребя потёртый рюкзак с вышитыми тюльпанами, шепчет: *"Dayı'nın dükkanı kapatıldı, biliyorsun. Babamızın izini sürmekten vazgeçsek..."* Он перебивает, разламывая лепёшку пополам: *"Kırık bir saat bile doğruyu gösterir iki kez.
Элиф, 17 лет, дочь турецкого дипломата, каждое утро завтракает *менеменом* на кухне старого стамбульского особняка, пока ее отец, Ахмет-бей, в соседнем кабинете спорит по телефону о «нефтяных квотах в Восточной Анатолии». Запах жареных баклажанов с чесноком смешивается с треском рации — охрана у ворот докладывает о подозрительном «Форде» с затемненными стеклами. В школе Элиф прячет учебник по
Лейла, в рваной кожаной куртке, прятала паспорта в жестяной коробке из-под печенья под полом заброшенной пекарни в Марселе. Её брат Марсель, с обожжёнными пальцами от попыток вскрыть сейф в мэрии, принёс карту портовых тоннелей: «Камеры у доков сломались после шторма. Два дня — и нас найдут». Они ночевали в пустых контейнерах, где пахло рыбой и мазутом, а утром Лейла меняла цвет волос дешёвой
**Первый абзац:** Ипек, с утра до ночи развешивая чужое белье в прачечной «Бейоглу», вдруг обнаружила в кармане мужской рубашки золотой перстень с инициалами «Э.Д.». Сестра Дениз, кашляя, спросила у окна: «Будешь опять говорить, что деньги на лечение нашла в старых джинсах?» В тот же день Ипек, надев украденные у подруги туфли на шпильках, пришла в офис Эмира Демирджана — владельца перстня. «Вы
Эмир коптит стены в мастерской отца, чиня медные чайники с облупившейся эмалью. Каждое утро начинается с криков Сельмы, младшей сестры: "Братан, опять забыл купить хлеб!" Их дом в узком переулке Балата пахнет масляной краской и тмином — отец, Али Рыза, красит ставни в ядовито-синий цвет, как делал при покойной жене. В пятницу, после намаза, Эмир прячет чемодан под кроватью: билет на