Оксана, в рваных колготках и выцветшей кофте, тряслась в электричке до Киева, сжимая коробку с пирожками от бабушки. В кармане — стопка хрустящих купюр, перевязанных резинкой от прищепки. «На первое время хватит», — бормотала бабка, засовывая деньги в жестяную шкатулку из-под леденцов. В вагоне парень в замасленной куртке, Андрей, угостил ее булкой с маком: «Тебе лицо знакомое… С областного
Оксана, в растянутом свитере поверх платья, колупала ножом засохшую краску на раме — окно в сенях все равно не закрывалось. За печкой пищали новорожденные крольчата, а из транзистора на табуретке сипели сводки: «...в районе Дебальцево...». Соседка Маринка, забежавшая одолжить солярки для генератора, жевала подсолнух и сплевывала шелуху в рукав: «Твой Юрко опять провода воровал, у меня полсела без
Николай, в засаленной футболке и рваных резиновых сапогах, копался в двигателе старого «Запорожца» возле сарая, когда услышал смех из-за забора. За виноградными лозами мелькнула яркая юбка Ольги — его жены — и кепка Виктора, соседа с мотороллером. «Херсонский сорт опять подгнил», — буркнул Николай, швыряя гаечный ключ в ведро, но вместо гроздьев в руках сжал ком земли. Ольга, вернувшись, застала
Макс, в засаленном комбинезоне с автосервиса «Восток», прячет конверт с деньгами под сиденьем своей разбитой «Таврии». Накануне Гроза, местный «решала» с золотым зубом, бросил ему в лицо: *«Или ребёнка заберешь из роддома к утру, или твою Лизу найдут в речке»*. Лиза, с облупившимся лаком на ногтях, ждала его у подъезда хрущёвки, курила «Приму» и не смотрела в глаза: *«Ты же не тупой, Макс. Они
Андрей, закинув ноги на стол, тыкал в ноутбук, пока Оля разбирала папки с делами. «Опять эти слитые данные с Привоза», — бросила она, кивая на экран с метками геолокации. Слава, доедая шаурму, фыркнул: «Там полрынка на колу мочит, а мы копимся в IP-шниках». Офис на Подоле пах кофе из автомата и пылью от старого сервера. Максим, ворвавшись с распечаткой, прервал рутину: «Смотрите, транзакции в
Ольга приезжает в карпатское село после звонка соседки Галины: «Мать твоя вчера землю ела, потом легла и не поднялась». В доме с потрескавшейся иконой и пучками сухого зверобоя на балке она находит детскую пелену, зашитую в подушку покойной. Галина, разливая самодельную сливовицу, бросает фразу: «Три ночи после смерти ходила твоя Мария к колодцу — воду носила, будто живую кого поила». На полу
Макс Бережной, старший опер из Одесского ГУВД, втирается в банду контрабандистов через своего давнего информатора — Кирилла, торгаша с Привоза. Кирилл, перебирая пачки сигарет с молдавскими акцизами, бросает: *«Через три дня груз пойдёт через порт. Но если что — я тебя не знал»*. Макс прячет диктофон под облупившейся плиткой в подъезде на Малой Арнаутской, пока милицейская «Волга» с напарником
Подол, мокрый асфальт после дождя. Олег Бойко, капитан с щербатым подбородком, перебирает засаленные бумаги в кабинете на Нижнем Валу. Его бывший напарник Игорь Шевченко, теперь замначальника управления, сливает данные банде с Оболони — Олег видел, как тот передавал конверт возле «Клубничного ларька». «Ты или я, — шипит Олег в телефон, пока коллеги гремят кружками в коридоре. — Твоя дочь в школе
Маргарита де Валуа, в кружевных манжетах, затянутых так, что пальцы немеют, выходит из Лувра через потайную дверь. Ее брат Карл IX кашляет в платок с пятнами вина, шепча матери, Екатерине Медичи: «Гугеноты у порога — или Генрих, или война». Венчание в Сен-Жермен-л’Осерруа проходит под перешептывания придворных: «Наваррец пахнет конюшней, а не королем». Ночью Марго, спотыкаясь о камни мостовой,
В селе под Ивано-Франковском старик Иван копался в огороде, поправляя покосившийся забор из горбыля. Старший сын, Андрей, 34 года, привез из города пластиковые окна, но бросил их у сарая, хмурясь: «Ты бы хоть кур покормил, батя, а не с этим хламом возился». Отец махнул рукой, доставая из кармана смятый блокнот с долгами за свет. Младший, Денис, 28 лет, три года назад укатил в Ригу — работал на
Оля, рыжая с веснушками, в фартуке с пятнами от борща, толкала тележку на рынке "Шулявка". Возле лотка с укропом столкнулась с Максимом, владельцем закрытого ресторана "Калина". Он выронил пакет с гречкой, она наступила на булку хлеба. "Ты всегда так покупаешь? — усмехнулся он, подбирая рассыпанные зёрна. — Или только когда мешаешься под ногами?". Оля, не глядя,
Лера, двадцать три года, в красной ветровке, каждый день объезжает Бессарабку и Подол на потёртом скутере. Рюкзак с потускневшими наклейками групп «Океан Эльзы» и «Бумбокс» болтается на плече, а шрамы на коленях — от падений в гололёд. Утром звонит мать, голос с хрипотцой: «Лерка, батя опять зарычал, хлопців пугает... Привези хоть глицин, а?» Лера, придерживая телефон плечом, втискивает пакет с