В кабинете с отслоившимися обоями Виктор Семенюк, похожий на одного политика, тыкает пальцем в бумаги на столе. Его помощник Гриша, в мятом пиджаке, пытается объяснить, куда делись деньги из бюджета: «Говорили же – «на развитие инфраструктуры». Мосты чинили… в отчетах». За окном слышен гул майдана, а на подоконнике пылится банка с надписью «Варенье от Юлии». Секретарша Маринка, жуя булку с маком,
Денис, каскадёр с подбитым глазом и просроченными счетами за коммуналку, получает предложение от Олега — старого друга с татуировкой волка на шее. «Погоняем за 500 баксов. Там маршрут простой: от завода «Красный металлист» до свалки за рекой. Только не врезайся в патруль», — бросает Олег, разглядывая потёртый руль своей «девятки». Всю ночь они чинят машину в гараже, пахнущем соляркой и старыми
Кирилл, 24 года, в ржавой куртке с оторванной молнией, шагал вдоль промзоны в Днепродзержинске. На часах — 5:47, смена на цементном заводе начиналась через полчаса. Возле ларька «Светлана» его догнал Максим, вчерашние синяки под глазами контрастировали с новой кожанкой. «Слушай, пацаны с Уралмаша спрашивают — тот грузовик с шинами твой?» — сплюнул он, разминая пальцы в перчатке без пальцев.
Иван топчет окурок сапогом возле покосившегося забора, глядя, как младший брат Алексей чинит трактор. «Собирай вещи, — хрипит он, — завтра уезжаем в Ростов». Алексей швыряет гаечный ключ в лужу: «А дом? Мать перед смертью просила не бросать». В селе Подгорное уже неделю пахнет гарью — снаряд попал в элеватор за рекой. По вечерам из динамика сельсовета трещит: «Граждане, не покидайте подвалы до
Максим, 27 лет, живет в общаге на левом берегу Киева. Каждое утро он толкается в переполненном метро до офиса на Крещатике, где чинит компьютеры в старой фирме «Техноленд». Вечером в подземном переходе возле Майдана покупает чебуреки у бабушки Люды, которая всегда спрашивает: «Опять один? Жениться пора, а не железки ковырять». В пятницу пьет дешевое пиво с соседом Вовой в дворе под треск детских
Сергей и Олег сидели на скамейке возле заброшенной котельной, делили пачку «Примы». Сергей стряхнул пепел на ржавые гвозди, торчащие из доски: «Там три ящика с мясом, на складе у ворот. Говорят, сторожа нет». Олег ковырял кроссовком лужицу мазута: «А если опять как в прошлый раз? Менты приперлись, еле ноги унесли». Договорились на завтра — 4 утра, когда водители грузовиков спят в кабинах под
Джек, в рваной джинсовке с запахом махорки, копался в рюкзаке у остановки на проспекте Науки. Лондон, его сводный брат, прищурясь от дождя, тыкал пальцем в карту на экране телефона с треснутым стеклом. «Слева аптека, там поворот», — буркнул он, сплевывая шелуху от семечек. Они искали квартиру тети Софии, которая перестала выходить на связь после того, как отправила открытку с видом Подола и
Оля, 16 лет, в джинсах с потёртыми коленями, прячет пачку сигарет «Кент» под подокзальным мусорным баком, пока мать Людмила в засаленном фартуке пересчитывает мелочь для автобуса. В их хрущёвке на окраине Винницы трещит радио — «Мелодии Украины» заглушают крики соседа-алкоголика. «Хватит с этими твоими рисунками! — царапает голос Людмила, разбивая яйцо в миску с тестом. — Вчера Светка из
Хома Брут, потрепанный студент бурсы, спорит с однокашниками из-за последней краюхи хлеба, когда в село врываются всадники. Сотник в вытертой жупане хватает его за рукав: «Твоя очередь, философ. Читай молитвы над дочкой три ночи — тогда отпущу». Хому везут к ветхой церкви, где в гробу лежит панночка с синими ногтями и венком из черных цветов. В первую ночь он пьет горилку из фляжки, рисует на
Паскаль Ламбер, французский шеф с мятежной челкой и потёртым блокнотом в кожаном переплете, сбегает из парижского ресторана после ссоры с владельцем: «Ты превращаешь трюфели в резину!» — кричал тот, швыряя тарелку с фуа-гра. В Тбилиси Паскаль ночует в квартире у пожилой грузинки Нино, которая учит его лепить хинкали. «Не жми, как бутылку вина, — смеётся она, — тесто дышать должно». Утром на рынке
Оксана в форменной синей куртці з відломиною пуговицей на рукаві проштовхується крізь вагон. Вона має перевірити квитки до Львова, але старий Василь у четвертому купе знову розказав про свою доньку-економістку: «Вона в Польщі, на фабриці шиють. Ти не бачила її тут?» В проході солдат Андрій, що пахне перекислим самогоном, просить дозволу прикуріти біля тамбура: «Можна тут? А то конвой чекатиме на
В дождливом октябре Лида, медсестра из провинциальной больницы под Киевом, обнаружила в старом чемодане отца фотографию незнакомой женщины с надписью «Прости, Витя, 1978». В тот же вечер за кухонным столом, пахнущим борщом и сигаретным дымом, она ткнула пальцем в потёртый снимок: «Кто это? Ты изменял маме?» Отец, Василий, смял газету «Факты» и вышел, хлопнув дверью сарая, где хранились банки с