Оля, десятилетняя девочка с облупленными наклейками на рюкзаке, живет с отцом Семеном в хрущевке возле троллейбусного парка. Отец, водитель маршрутки №214, после смены пахнет махоркой и соляркой. За неделю до Нового года Оля слышит у киоска «Рассвет» разговор подростков: «Дед Мороз — это чтоб малышня не орала. Твой папаша в прошлом году костюм у дяди Васи брал». Вечером она ставит перед Семеном
Оля копалась в старом сундуке на балконе, пока мать хлопотала с вареньем. Под слоем выцветших скатертей нащупала холодный предмет — браслет с треснувшим гранатом, похожий на те, что носили в её снеках про советикус-стимпанк. «Ти щось гримосиш, як хом’як», — засмеялся брат Максим, заглядывая в комнату с пачкой сигарет в руке. Через три дня этот браслет свел её со странным типом в кожаном
В промышленной части Днепра Оксана, работница консервного завода, каждое утро переобувает резиновые сапоги возле ржавых раздевалок. Ее брат Максим, который чинит старые «Жигули» в гараже за авторемонтом, бросает ключ на верстак: «Сколько можно эту ржавую банку латать? В Польше за месяц на новую накопим». Оксана молча завязывает платок — вчера из-за отключений электричества полцеха простояло,
Максим, программист из киевского коворкинга на Подоле, впервые увидел Олю на вокзале: её клетчатый чемодан застрял в турникете, а сама она, в выцветшей кофте с капюшоном, пыталась выдернуть ручку. «Колесо отвалилось по дороге, — бросила она, заметив его взгляд. — Идеальный финал трёхчасовой поездки в плацкарте». Он протянул ей старую термокружку с кофе, пока чинил поломку отвёрткой из рюкзака: «У
Артем, журналист из Оболонского района, копался в распечатках тендеров на жилые комплексы. За окном хрущевки гудели краны, а сосед снизу стучал по батарее — опять затопило. Оксана, его девушка, вытирала руки о фартук кафе «Варенична хата», пахло пережаренным маслом. «Слушай, вчера мужик в кожанке у метро спрашивал, где я работаю», — бросила она, доставая из сумки смятые квитанции за коммуналку.
Надежда, в засаленном фартуке и резиновых сапогах, каждое утро пробиралась через гул курятника, пересчитывая кур дрожащими пальцами. Её сын Сашка, 17 лет, прятал под кроватью шприцы, а по вечерам выпрашивал гривны на «ремонт велосипеда». В сельпо у контейнера с тухлыми яблоками она торговалась с продавщицей Мариной: «Два пакета гречки, а не три… Соль возьму без чека». Дорога домой мимо
Сергей Бондарчук, заспанный и в мятом пиджаке, спорил с Олегом Коваленко у кулера в коридоре Верховной Рады. "Ты ж как слепой котёл — только пар пускаешь!" — бурчал Олег, разминая затекшую шею. На следующий день оба очнулись в девятилетних телах: Сергей в квартире на Оболони с липким от варенья учебником, Олег — в хрущёвке на Левобережной, где мать кричала: "Сашка, хватит в
Ксеня, девушка из карпатского села Яворов, переезжает в Ивано-Франковск после смерти отца, Миколы, чтобы работать в кафе «Гуральня». С собой везет деревянный сундук с вышитыми рубашками и вязаными шерстяными носками — мать Ганна наказала: «Продаси на ринку, якщо в офісі звільняться». В городе снимает комнату у тети Марии, которая ворчит: «Тут не гори, щоб по п’ять разів каву варити». На рынке
Катя, в застиранном фартуке с пятном от вареников, разливает кофе в одесском кафе на Дерибасовской. В дверях появляется Алексей — черная куртка промокла под октябрьским дождем. «С корицей?» — спрашивает она, вытирая руки о край фартука. Он кивает, достает из рюкзака потрепанный блокнот с набросками моста Коцебу. «Вы местная? — переспрашивает Катя, поправляя выбившуюся прядь из пучка. — Только не
Мария, фармацевт из аптеки на Оболони, каждое утро чинит кран в ванной проволокой и изолентой, пока ее муж Олег, водитель трамвая №14, жарит яичницу с колбасой. "Опять проспали… Штраф за парковку вчера – 80 гривен, а ты все сопишь", – бросает Мария, завязывая шарф поверх халата. Олег, глотая чай, мямлит: "На Маршала Тимошенко вечно гаишники торчат, как возле кассы в АТБ". По
Горчаков, Игорь Викторович, в пятницу вечером сидел в кафе на бульваре Штефана чел Маре, разминая папиросу в пальцах. На столе — остывший кофе, блокнот с пометкой «Кодру — 12.10» и фотография разбитого грузовика у села Гидирим. Бармен, Саша, спросил: «Опять по делам?» — кивнул на чек с подписью «Транснистрия-логистик». Из динамиков играла «Землянка», а за окном милицейская «Волга» ждала с
В центре — Андрей, 28 лет, корреспондент из Киева, живет в хрущевке на Оболони. Утром завтракает плавленым сырком с чаем, пока листает сообщения от сестры Оксаны: *«Снова видели «титушек» возле проходной завода. Говорят, вывезли оборудование ночью»*. Он игнорирует, едет в офис на метро, но случайно снимает на телефон перевозку военных грузовиков через Подол — кадры попадают в сеть. Начальник