Знаешь, иногда старые истории просто цепляют за живое, хоть и происходят где-то в XVII веке. Вот, например, этот фильм про Салем... Брр, городок, где даже воздух пропитан страхом: все шепчутся о ведьмах, смотрят друг на друга искоса. И посреди этого ада — Барбара, обычная девушка, которая, ну как всегда, влюбилась не в того парня. Роджер — красавчик, конечно, но с такими-то обычно одни проблемы.
Представь: старик решает женить сына, Вонга, на вчерашней рабыне — брак, конечно, не от большой любви, а скорее как попытка выжить. Но вот что удивительно — эти двое, вкалывая с рассвета до заката, вдруг сколачивают хоть и небольшую, но свою копеечку. Землю купили, хозяйство — казалось, жизнь налаживается. Ан нет, пришли неурожайные годы, и всё полетело к чертям. Голод, пустые котлы, пришлось
Знаешь, как бывает, когда вроде тихая провинция, а под спудом кипят настоящие страсти? Вот представь: молодой журналист Франк Бердон, зеленый еще, как весенняя трава, приезжает в какую-то богом забытую шотландскую газету. Дали ему «пустяковое» задание — взять интервью у местного политика Уильяма Гоу, этакого уважаемого деятеля с пафосной улыбкой. Ну, думал Франк, напишу про его благотворительные
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, что потом неделю не можешь выкинуть из головы. Вот смотришь историю про парня, который потерял всё, буквально в один миг — небо, карьеру, смысл жить... И вместо того чтобы ныть (как сделали бы многие из нас, честно говоря), он вдруг находит спасение в чём-то хрупком и неожиданном. Представляешь? Вместо рёва двигателей — тишина, а в ней проступают звуки
Вот, представляешь, Раймонд только отмотал срок за какую-то аферу с машиной — продал кредитную тачку, типа, «забыл» предупредить покупателя. Выходит на свободу, думает: ну всё, сейчас отдышусь… Ан нет! Отец и брат Клод уже ждут на пороге с чемоданами. «Валяй отсюда, — говорят, — и желательно из Англии. А то наша невеста-американка с миллионами случайно про тебя узнает — и пиши пропало». Ну а куда
Вот, представляете: темной апрельской ночью 1901 года в Белом доме творится что-то подозрительное. Президент МакКинли, весь в поту от нервов, тайком встречается с моряком Ричардом Перри — тем самым, что отличился под Манилой у Дьюи. Шепчет ему: «Есть дело, Ричард. Секретное, кроме нас двоих — ни гу-гу!» А все потому, что по стране как чума расползаются дерзкие ограбления банков. Секретка
Вот же история — Наполеон, этот вечный покоритель Европы, *сам* попался в сети с первого взгляда. Представляешь? Великий император, а тут — польская графиня Мария Валевска, холодная как февраль в Варшаве. Ну, он, конечно, крутил у виска, подарки засылал, письма писал — классика. Но она — ни в какую. Гордая, принципиальная, глаза в пол — мол, даже не мечтай, корсиканец. А потом всё завертелось.
Знаешь, недавно наткнулся на старый фильм про Пушкина — не того, что в учебниках, а живого, с огоньком! Там он едет куда-то в горы, на Кавказ, ещё в позапрошлом веке. Представляешь: поэт, шпага, конь, а вокруг такие пейзажи, что дух захватывает даже через чёрно-белый экран! Как будто сам сидишь в седле, чувствуешь пыль дорог и слышишь звон бубенцов. Интересно, правда, как он успевал: то дуэли, то
Знаешь, иногда старые фильмы выстреливают так неожиданно — вроде сюжет простенький, а цепляет! Вот смотрю я эту историю про парня, который вечно влипает в смешные передряги, и ловлю себя на мысли: "Да он же почти как мой сосед дядя Коля, когда пытается чинить балкон в тапочках!" Эти чёрно-белые кадры, эта наивная вера в то, что любую проблему можно решить гимнастикой да улыбкой...
Гарви Чейни, пятнадцатилетний сын железнодорожного магната, срывается за борт роскошной яхты во время шторма у берегов Ньюфаундленда. Его подбирает *Эбби М. Дин* — потрёпанный рыболовный шхунер с экипажем из шести человек: капитан Диско Троуп в засаленном дождевике, курящий трубку с дешёвым табаком, боцман Мэннинг с шрамом через левый глаз, и юнга Дэн, который тайком собирает ракушки в деревянную
Эдна Гарнер стирала в тазу чулки, когда Мэйбл Торп ворвалась в их комнату в общежитии для работниц. "Харриган опять вычитал из зарплаты за разорванную нить", — выдохнула она, швыряя берет на железную кровать. На фабрике "Миллсбург Текстиль" девушки проводили дни за станками, считая минуты до пересменки. По четвергам, после получки, они покупали мармелад в лавке миссис О’Лири —
Салли Ли, двадцатидвухлетняя танцовщица из Небраски, моет полы в гримерках театра на 42-й улице. Она подслушивает репетиции через треснувшую дверь, повторяя па за коридорными швабрами. «Я спою лучше любой из ваших примадонн», — заявляет она продюсеру Стиву Райли, вытирая ладони о запачканный мыльной пеной фартук. Тот отмахивается: «Мне нужны имена, а не мечты». Салли крадет афишу из кабинета