В дождливом Киеве, среди облезлых хрущёвок, бывший военный Игорь Броварский копается в ржавых ящиках на заброшенном складе «Прогресс». Он находит потёртый блокнот отца с координатами: «49°50′ с.ш., 24°01′ в.д. — спроси у Марьяны з вишнёвым шрамом». На рынке «Житний» Игорь сталкивается с Анкой, журналисткой в потёртой кожаной куртке, которая рылась в архивах КГБ. «Ты тоже за *золотом райкома*?» —
Эйнар Мюре, бывший офицер с ожогом на правой руке от подрыва парома в 1943-м, снимает комнату в рыбацкой хижине под Бергеном. Хозяйка, вдова Марта, каждое утро ставит ему кофе с ржаным хлебом и копчёным лососем. На причале он чинит старую лодку «Силье», спорит с местными о цене на смолу: *«Ты же не в Осло, лейтенант. Здесь за работу платят рыбой»*. В бухте Эйнар замечает Кари — девушку в мужском
Джек Морроу, бывший механик из Феникса, втирается в доверие к двум сокамерникам: молчаливому Луи, который ковыряет трещины в стене ногтем, и грузному Чарли, вечно жалующемуся на комки в овсянке. Их камера в тюрьме «Белый койот» пахнет затхлым бетоном и дешевым табаком. По утрам надзиратель Рико стучит дубинкой по решеткам: «Морроу, просыпайся! Твой хламный вентилятор опять гудит, как пьяный
Детектив Том Гаррет сидит на кухне в квартире на 78-й улице, разглядывая фотографию жертвы — Карла Эмерсона, владельца антикварного магазина. На столе валяется чек из прачечной с пятном от кофе, адрес: угол Лексингтона и 63-й. Его напарница, Люси Морроу, втирает лосьон в руки, пахнет лавандой: «Вчера в восемь вечера Эмерсон купил два билета в оперу. Один использован, второй — в его пиджаке». За
Джейк Морроу, пятнадцати лет, каждое утро перед школой забегал в закусочную *Гас-н-гоу*, где его подруга Лиза Риверс подрабатывала за стойкой. «Опять соляркой от тебя пахнет», — бросала она, протирая блендер, пока он крал пончики из коробки под прилавком. Их городок, Роквуд, стоял на заброшенной шахте, где отец Лизы когда-то потерял руку. Однажды, разбирая хлам в гараже Джейка, они наткнулись на
В пригороде Сан-Диего, слесарь Винс Мэлони коптит сигареты в гараже, чиня старый кадиллак клиентки по имени Марта. Ее дочь Лена, 17 лет, тайком подбрасывает ему записку: *«Если найдешь под сиденьем пакет — не трогай. Встретимся у пирса в 11»*. Винс, потягивая кофе из треснувшей кружки с логотипом «Shell», натыкается на свёрток с наклейкой мексиканского радио. За дверью слышен скрип тормозов — это
Марина и Люся ютились в коммуналке на пятерых, деля туалет с соседом-алкоголиком Володей и ворчливой пенсионеркой Клавдией Семёновной. По утрам девчонки толкались в коридоре: "Двинься, у меня смена через полчаса!", — кричала Люся, застряв между ведром с картошкой и развалившимся шкафом. Марина, работавшая контролёром на хлебозаводе, тайком проносила домой бракованные буханки — прятала
Эдди Крэндж, 28 лет, в очках с треснувшей линзой, жил в съемной комнате над пабом *The Rusty Nail* в Ист-Энде. По утрам он чинил радиоприемники на рынке Брик-Лейн, заедая вчерашние пирожки с мясом, пока его напарник Джеймс, бывший морпел с татуировкой якоря на шее, рассказывал про новый заказ — взломать сигнализацию в ювелирной лавке на Хенриетта-стрит. «Там датчики как у NASA, — хрипел Джеймс,
Ричард Шарп, бывший ткач из Йоркшира, тащит за собой отряд стрелков через грязные переулки Лиссабона. Его шинель в дырах от мушкетных выстрелов, а в кармане — потрёпанная книжка с расчётами для засады. «Слушай, Харпер, — бросает он ирландцу-сержанту, — если эти французские уланы повернут налево, режь коновязи. Пусть скачут в овраг». Патрик Харпер, перебирая чётки, усмехается: «Думаешь, их лошади
Джейк Мэлоун, 16 лет, мотается между школой в провинциальном Пайн-Ридж и ночными сменами в закусочной *Roy’s Diner*. После уроков он чинит старый «Форд-150» 1978 года с отцом-алкоголиком, который бросает в него гаечным ключом: «Хватит пялиться на эти чёртовы комиксы, собирай карбюратор!» По четвергам Джейк сбегает к заброшенному элеватору, где рисует граффити с подругой Лизой Чен — она тайком
Майк, старшеклассник с потёртым рюкзаком и привычкой рисовать каракули на салфетках в кафе *Старлайт*, первым заметил пропажу младшей сестры. Он рылся в её комнате, нашел под кроватью разбитый фиолетовый брелок в форме лисы — подарок от покойной матери. В тот же вечер Лена, его соседка-фрилансер, показала ему фото со старой камеры Polaroid: на снимке перекрёсток у аптеки *Гринфилд*, где исчезла
Джек Ричардс, коп с обгоревшей левой рукой и вшитым в грудную клетку микропроцессором, каждое утро протирал спиртом разъёмы на запястье перед подключением протеза. Взрыв на складе в порту Сан-Франциско оставил ему титановый таз и хроническую мигрень, которую не брали даже кодеиновые таблетки из аптечки доктора Уайт. «Ты теперь наполовину автобусная остановка, наполовину мой кошмар по страховке»,