В полуподвале на окраине Москвы, над пекарней «Сдоба-Любава», арендовали комнату трое: Сергей, бывший монтажник с татуировкой волка на предплечье, Оксана, студентка-заочница, подрабатывавшая в ломбарде, и подросток Димка, который таскал из дома отцовский паяльник. Они собирали камеры из старых радиодеталей, прятали их в горшках с геранью, коробках конфет «Каракум». Заказы брали через
Игорь, бывший механик с завода в Нижнем Тагиле, каждое утро поднимался по ржавой лестнице маяка в бухте Серая Чайка. В кармане его промасленной куртки лежал старый компас с треснутым стеклом — подарок отца. «Опять северо-западный ветер, — бормотал он, протирая линзы фонаря тряпкой, пахнущей мазутом. — Сегодня шторм будет». Внизу, у причала, Лида, девушка в выцветшем синем плаще, разгружала
Сильвия, 14 лет, обыскала весь Брюгге — от мостика у канала Грунерей до крыш домов на площади Бург — но её рыжий кот Густав так и не откликался на крики. В подвале заброшенного дома на улице Вламинкстрат, где пахло плесенью и старыми газетами, она наткнулась на мальчишку лет двенадцати. Марко, в рваных кроссовках и с фонариком в зубах, копался в ящике с консервами для кошек. «Твой тоже сбежал? —
Четырнадцатилетняя Йойо, в потертом фартуке с пятном клубничного варенья, копошится на кухне, пытаясь поджечь свечу заклинанием из потрепанного учебника. Ее младшая сестра Нэнэ, 11 лет, вскидывает голову: «Опять мамин шкаф шаришь?» — тычет пальцем в старую этажерку, где между банками сушеных жуков и пакетиком «Лапши быстрого заклятья» припрятаны мамины зелья. Их дом — двухэтажная коробка с
Марина, бухгалтер из Перми, застряла в съемной однушке с облупившимися обоями под ромашки. Утром она натягивала колготки с затяжкой, пока сосед за стеной долбил перфоратором. В офисе, пахнущем старым линолеумом, начальник тыкал пальцем в отчет: «Ты вообще цифры видишь? Тут вместо зарплат – детские пособия!» Она молча переделывала таблицу, глотая холодный кофе из пластикового стакана. Вечером в
Кайл, рыжий парень в застиранной ковбойской рубашке, подрабатывает в гараже на окраине Портленда. Его сестра Эмили, с фиолетовым ирокезом, тайком рисует граффити на старом элеваторе возле реки Уилламетт. По вечерам они встречаются с Лизандрой, дочкой мексиканских мигрантов, в кафе "Pine Corner", где она моет полы. "Ты вообще слушаешь себя? — бросает Лиза, разливая кофе клиенту с
Лука, 17 лет, втирал тряпкой машинное масло с рук, пока отец ругал клиента по телефону за просроченный платеж. «Опять эти долги, — проворчал он, бросая гаечный ключ в ящик. — Антуан звонил, звал помочь на стройке у порта. Скажи, что я болен». Но вечером Лука сам прибежал к бетонным плитам — там нашли тело друга. В кармане джинсов Антуана торчал осколок, похожий на кусок процессора, холодный даже
София, 22 года, разгружает ящики с лимонами у входа в кафе "Бьянка" на узкой улочке Сорренто. Рядом старик Энцо чинит сеть, бормоча: "Рыбы меньше, а цены выше — скоро будем водоросли продавать". Марко, его внук, красуется в выгоревшей футболке с надписью "AC Milan", таская корзины с кальмарами. Он подмигивает Софии: "Сегодня вечером у маяка будет музыка.
Мако Такаги, фотограф из Токио, копался в коробках с вещами отца, погибшего в горах десять лет назад. В дневнике с потрёпанными страницами он нашёл координаты, обведённые красным — Хироси Такаги отметил точку где-то на южном склоне Джомолунгмы. Рядом валялся ржавый компас с треснутым стеклом. «Бред. Ты же знаешь, как там ветер сбивает с пути», — Юдзи Като, друг детства и опытный альпинист,
Ке-чхун, бабушка 72 лет, живет в двухэтажном доме с ржавой крышей на окраине Тэджона. Каждое утро она толчет в ступке перец для кимчи, пока внучка Соён, студентка-медик, спит, вшись розовым пледом с кошачьими ушками. «Опять лекции прогуляешь? — кричит Ке-чхун, стуча черенком от лопаты по батарее. — В мои годы я уже на рисовых полях рожь считала!» По вторникам старуха берет такси до рынка Чхандам,
Капрал Жюльен, 22 года, копал окопы под Верденом, когда осколок разорвавшегося снаряда пробил ему бедро. Лейтенант Марешаль, бывший школьный учитель, перетянул рану грязным бинтом, пока Жюльен скрипел зубами: *"Дождь смывает кровь быстрее, чем мы успеваем её пролить"*. В траншеях пахло гнилой землёй и порохом; солдаты спали стоя, прислонившись к мешкам с песком. На рассвете немцы
Игнат, священник с облупившимся крестом на груди, каждое утро проверял старую лодку у причала. Его дочь Агата исчезла три дня назад, оставив на кухонном столе разбитую кружку с засохшим чаем. В соседней деревне мужики в застиранных футболках шептались: «Слыхал, опять те ребята из района приезжали?» — «Да брось, у них своя возня». Старуха Марфа, живущая у болота, показала ему обрывок синей ткани с