Сергей Малышев, автомеханик из пригорода Твери, коптит в гараже «Волгу» 1987 года. Ржавые ключи валяются в луже машинного масла, клиент нервно щелкает зажигалкой: «Ты ж говорил — три дня максимум». Сергей, вытирая руки ветошью, бросает: «Распредвал сломался, ищи новый. Или бери машину как есть — за полцены». Вечером у подъезда хрущевки соседка Мария Степановна сует конверт — долг за коммуналку.
Рут Хэндлер, соучредитель Mattel, заметила, как её дочь Барбара играет бумажными куклами, изображая карьеру и взрослую жизнь. В 1956 году в Люцерне она увидела куклу Билд Лили — пластиковую фигурку для взрослых, продававшуюся в табачных киосках. «Почему девочки не могут представлять себя стюардессами или врачами?» — спросила Рут у инженера Джона Вурхиса, разглядывая прототип Барби в клетчатом
Алиса, в чёрном кожаном пальтеце с дыркой на локте, приезжает к Артёму на «Мерседесе» в бизнес-центр на Тверской. В кармане у неё звонит старый Nokia — Макс, друг из общаги, пишет: *«Встретимся у «Камчатки»? Надо поговорить про твоего принца»*. Она игнорирует. В офисе Виктория, бывшая жена Артёма в строгом жакете, ставит чашку с трещиной на стол: «Ты — пятно на его репутации. Он вернётся, когда
Максим Петров, адвокат с потрёпанным портфелем и привычкой жевать мятные таблетки, сидит в своём офисе на Ленинградском проспекте. Его клиент — пятнадцатилетний Кирилл, которого обвиняют в поджоге магазина «Цветы у Лидии». На столе — фотографии обугленных стен и распечатка смс: *«Я не поджигал, честно»*. Максим ворочает папкой с показаниями свидетеля-охранника: «Ты точно был в кинотеатре в семь
Ли Минхо, студент факультета журналистики, каждое утро протирал стойку в кафе *Blue Mug* возле станции Хондэ. Запах пережаренных зерен смешивался с ароматом сырости от осенних дождей. В кармане — квитанции за долги по общежитию и смс от сестры: *«Мама опять спрашивает, когда ты приедешь»*. В перерыве он выходил во двор, где Пак Соён, соседка по этажу, рисовала граффити на кирпичной стене. «Эй,
Джек Морган, каскадёр с шрамом над бровью от неудачного падения в «Максимальной скорости-3», коптил кофе в треснувшей кружке «Warner Bros. 1998», пока листал YouTube. Его сестра Лиза, в засаленной косухе с нашивкой «Лучший поджигатель Западного побережья-2015», тыкала в экран: «Смотри — в «Стальном рассвете» машина переворачивается восемь раз, а дверь без царапин. Криво прикрутили рампу, видишь?»
Лида Соколова вкалывает на ткацкой фабрике в Тихорецке, после смен стирает синюю краску с рук под ржавым краном в общежитии. Её соседка Галя ворчит: «Опять книжки до рассвета? Тебя же вызовут на собрание!» В пятницу Лида пробирается через пустырь к реке, где Сергей Михеев прячет гитару в кустах лопухов. Он напевает «Summertime» шепотом, боясь, что услышат с железнодорожной станции. «В Москву
Марина, хирург из районной больницы, каждое утро заезжает за сестрой Ольгой на видавшей виды "десятке". Ольга преподаёт литературу в школе с облупленными стенами, где в её классе висит портрет Толстого с оторванным уголком. После смерти отца, Николая Петровича, в его деревянном доме с резными ставнями находят завещание: "Дом – тому, кто в нём останется". Сестры спорят у печки
Настя втирает виниловые перчатки после разгрузки коробок с анальгином. Запах аптеки — спирт, пыль, дешевый парфюм клиентки, которая третий день спрашивает: «У вас со скидкой что-нибудь от давления?» В кармане халата — письмо от сестры Кати из Москвы: «Тут в кафе на Арбате ищут официантку, комната в шестерку, но место твое». Вечером, стоя в очереди за хлебом, Настя звонит матери: «Если не сейчас,
Анна, московский архитектор в синей льняной рубашке с выгоревшими на солнце плечами, прилетает на остров переделывать проект элитного отеля. В порту её встречает Никос — рыбак в растоптанных кедах, пахнущий солью и смолой. «Камни здесь старше твоих чертежей, — хрипит он, разгружая сети с сардинами. — Завтра покажу руины ветряной мельницы за бухтой». Она спорит с заказчиком по скайпу из номера с
Юна, пятнадцатилетняя школьница с выцветшим синим рюкзаком, переезжает в старый дом на окраине Сеула после развода родителей. На чердаке, среди коробок с пахнущими нафталином свитерами, она натыкается на запертый ларец с иероглифами «Сохён» — именем девушки в ханбоке из 1920-х, которая появляется в лунном свете у колодца во дворе. «Ты видишь меня?» — спрашивает Сохён, поправляя шпильку в волосах,
В Шанхае, на третьем этаже старого офиса с треснувшими жалюзи, Ли Вэй ворочает папки с отчетами о поставках стали. Его коллега, Чжан Юй, щелкает семечки, глядя в потолок: *«Если Чжоу из транспортного отдела снова задержит груз, директор съест нас с рисом»*. Внизу, у ларька с жареной лапшой, курьер Сяо Лю передаёт Ли Вэй конверт — внутри фото его сестры в школьной форме, стоящей у входа в частную