Артем Семин, в серой куртке с потрепанными локтями, копался в архивах редакции «Голос Правды» на Подоле. На столе — окурки Marlboro, пустая банка из-под энергетика, диктофон Sony 90-х. Вчера на стройке возле ТЭЦ нашли тело мужчины с вырезанным на груди четверостишием: *«Дождь смывает следы, но не грехи»*. Майор Блинов, щурясь сквозь дым сигареты, бросил ему в участке на Лукьяновке: «Ты хочешь
Маша, рыжая девочка в выцветшем сарафане, копошится в избе с покосившимися ставнями. Печь дымит — пироги с капустой пригорели. «Опять тесто не взошло, Мишка!» — стучит ложкой по чугунку. Михаил Потапыч, медведь в заплатанных штанах, чинит крыльцо: «Ты дрожжи забыла, опять…» За окном бельчонок Степка гоняет воробья, рассыпая скворечники. К вечеру находят трещину в срубе — из погреба тянет
Йоав, 16 лет, живет в тесной квартире с облупившимися стенами в Меа Шеарим. Каждое утро он тайком берет отцовский талит, пахнущий нафталином, и бежит в хлев за синагогой, где ковыряет грязь из копыт рыжей телки. «Она не для тебя, — шипит отец, Менахем, заставая его за чисткой ведра. — Это не скот, это искупление». По вечерам Йоав крадет куски халы из пекарни «Бейт-Шемен», пряча крошки под кипой,
Карим, двадцатитрехлетний студент-архитектор, копался в старых ящиках на чердаке деда в Аль-Фахиди, когда нашел потрескавшийся свиток с координатами. «*Идрис говорил, что дед сводил его в пещеру Джебель-Хафит перед смертью*», — вспомнил он слова бабушки, протирая пыль с карты. В тот же вечер он ворвался в кафе на набережной Дубай-Марины, где Лейла, его сестра-близнец, разбирала доставку фиников.
Луиза, в засаленном фартуке, рубит петрушку на кухне ресторана *Сант'Андреа* в Неаполе. Бруно, официант с татуировкой якоря на запястье, ставит тарелку пасты алла генуэзе перед туристкой: «Осторожно, пармезан уже внутри». Вечером он крадет бутылку вина из подсобки, натыкается на Луизу у мусорных баков. «Снова врешь Марко, что задерживаешься из-за инвентаря?» — она бросает окурок в лужу. Он
В Киеве, на улице с разбитыми фонарями, Олег, водитель скорой с потёртой кожаной курткой, закуривает у гаража. Его жена Ирина в это время перевязывает рану подростку в задыхающемся от дезинфектора коридоре горбольницы. "Слушай, опять этот Шевченко с района звонил — давление скачет, а лекарств нет", — бросает Олег, затягиваясь. "Скажи, чтоб водку бросил, — отмахивается Ирина, — или
Марія, 67 років, копалася у скрині з відколотими кутами на горищі свого будинку в селі Підлисся. Під зім’ятим рушником знайшла фотокартку батька в гімнастерці — він посміхався, обіймаючи кобилу. "Ти знову до старих папірців?" — почула знизу голос онука Дмитра, який приїхав з Києва, щоб переконати її продати хатину. Він стукав кавовою ложкою об край раковини, де від накипі позеленів
Лукас, в рваной ветровке и с наушниками на шее, торопливо сворачивает за угол у кирпичного здания бывшего завода в Кройцберге. В кармане дрожит телефон с координатами — 52.5069713, 13.2846501, метка возле заброшенной трансформаторной будки. *"Ты точно видел, как они грузили коробки в фургон?"* — переспрашивает он Эрику, поправляя очки, запотевшие от дождя. Она молча кивает, сжимая в
Лиза, 19 лет, каждое утро замешивает тесто в пекарне на углу Вайсензее. Ее пальцы в муке, а в кармане — потрепанная брошюра из вечерней школы. Томас, парень из соседнего квартала, заходит за круассаном и роняет фразу: *«Твой брат опять на стройке торчит? Скажи, пусть заглянет к нам — на заводе ищут электриков»*. В автобусе №200 Лиза достает учебник с масляным пятном на обложке — готовится к
Рева, девятнадцатилетняя студентка из Дхарави, втискивается в переполненную авторикшу после лекций. В кармане рваного рюкзака — смятая записка от пропавшего брата Ави: *"Найди магазина "Золотой манго" возле рынка Кроуфорд. Спроси про Арджуна"*. В кафе "Чая-точка", где воздух пропитан кардамоном и жареным паниром, она тычет пальцем в фото на телефоне седому торговцу
В Нью-Йорке криминальный психолог Кристен Бушар, мать четырёх девочек-погодок, втягивается в расследование странного убийства. Её нанимает Дэвид Акоста, семинарист с мигренями и сомнениями в вере, чтобы разобрать дело подростка, утверждающего, что им управлял демон. В подвале заброшенной церкви в Бронксе они находят стены, испещрённые символами на смеси латыни и арамейского. «Это не граффити, —
В больничных коридорах с потрескавшейся краской на стенах Бенджамин, худощавый интерн в мятом халате, пытается успокоить пожилого пациента с циррозом. «Месье Леруа, мы не можем дать вам морфий без анализов», — бормочет он, перебирая бумаги. Его отец, доктор Баруа, начальник отделения, прерывает сцену резким: «Ты что, в детском саду? Здесь решения принимаю я». Бенджамин прячет дрожащие руки в