Марина, в фартуке с пятном от корицы, разгружала коробки с чайными пакетиками в кафе "Рассвет", когда дверь звякнула колокольчиком. Алексей, в помятой рубашке и с чемоданом авиакомпании "Победа", замер на пороге: "Думал, ты в Барселоне рисуешь фрески". Она вытерла ладонь о бедро, оставив мучной след. "Папа умер. Пришлось вернуться". В подсобке, где пахло
Джейк и Лиза застряли на разбитой «Шевроле» у моста через Пьяную реку. Мотор захлебнулся, когда Лиза попыталась объехать стаю собак — теперь она ковыряла ключом в замке зажигания, бормоча: «Черт, да заведись уже, кусок жести!» Джейк, высунувшись из окна, ловил взгляды прохожих: старик в соломенной шляпе тащил сетку с арбузами, двое мальчишек бросали в воду ржавые гайки. В кармане у него жужжал
Артем вытирал руки об промасленную тряпку, глядя, как дождь стекает по мутному окну цеха. В кармане комбинезона жалобно шелестела квитанция за квартиру — просрочка уже два месяца. По дороге домой зашел в «Калинку», взял вчерашний хлеб со скидкой и банку тушенки. У подъезда столкнулся с Серегой, соседом из пятого этажа, который, щурясь от дыма дешевой сигареты, прошипел: «Слышь, мужики на разборке
Марина вытирала пот со лба, разбирая коробки в подвале их старого дома на улице Грушевой. Завалы пыльных банок с вареньем, сломанный утюг, фарфоровая лошадка с отбитым ухом — ничего ценного, пока под стопкой газет 1987 года не наткнулась на конверты с женским почерком. «Кому писали?» — спросила она Игоря, протягивая письмо, где упоминались свидания у вокзальных часов. Он отвернулся, поправляя
Артём Сазонов три года чинил «Волги» в полуразваленном сервисе под Копейском. В четверг утром, вытирая руки об промасленный комбинезон, он услышал, как хозяин гаража Сергей кричит в телефон: *«Следующую зарплату получишь, когда клиент за ту моторную яму заплатит!»*. Артём раздавил окурок о бетонный пол, достал из кармана смятый чек за долги за свет — 12 347 рублей — и потянулся к ключам от синей
Артём проснулся от запаха жареных блинов, пробивавшегося сквозь щель под дверью. Соседка Лида, как всегда, готовила в семь утра. Он налил кофе в треснутую кружку с надписью «Лучшему папе», которую подобрал на блошином рынке, когда услышал стук в стену — ритмичный, три паузы, два удара. Их общий код. «Опять пятница?» — крикнула Лида через дверь, голос приглушённый. Артём открыл мессенджер: пять
Джейкоб замечает трещину в витрине аптеки «Санрайз» еще до того, как Эмили дергает его за рукав. «Тамблин на втором этаже снова не спит», — бормочет он, разглядывая тень за зашторенным окном. Внутри пахнет камфорой и йодом; фармацевт миссис Грейс перебирает пузырьки с этикетками «1937», не поднимая глаз. Эмили поднимает с пола обгоревшую фотографию: детский пикник, лица зачеркнуты синими
Марина вытирала крошки со стола, когда Сергей втопал на кухню в грязных ботинках. «Опять сухпай?» — спросил он, тыча вилкой в холодную гречку. Она не оторвалась от экрана, где мать слала пятое голосовое: «Светка из садика сопливая, забери до трёх». Телефон завибрировал, упав в чашку с чаем — треснутая ручка откололась, как в прошлый четверг. «Хоть раз ужин нормальный сделай», — Сергей швырнул
Виктор разгрёб коробку с гвоздями и промасленными тряпками в углу гаража, вытащил конверт с надорванным углом. Письмо от сестры Кати датировано 12 октября: *«Если что-то случится, ищи в старом сарахе за рекой. Не доверяй Никифорову»*. Рука дрогнула, когда Максим, сосед с пятого этажа, вкатил в гараж с банкой «Жигулёвского»: «Опять рылся в хламе? Брось, её три года как нет». Виктор смял окурок в
Лера вытирала руки о клетчатый фартук, оставляя на ткани пятна от вишнёвого джема. Вентилятор гудел над плитой, разгоняя запах корицы, но капли пота всё равно стекали по вискам. Дверь кафе звякнула — вошёл парень в мятом свитере, с гитарой за спиной. «Можно эспрессо и вот это», — он ткнул пальцем в витрину, где лежал последний кусок грушевого тарта. «С чаем каркаде? Бесплатно дополнение», — Лера
Лера, 34 года, сотрудница городского архива, нашла в коробке с документами 80-х потрепанный дневник в кожаном переплете. На странице с пометкой *«12 октября»* чернила расплылись от воды: *«Сегодня снова видел ее в окне третьего этажа — рыжие волосы, платье в горох. Она машет, но стекло не пропускает звук»*. Внизу — карандашный набросок женского силуэта. Олег, коллега Леры, жевал булку с изюмом,
Лера задержалась в «Синем углу» после смены, протирая стойку тряпкой с запахом прокисшего кофе. В дверь вошел Иван, в руках — разбитый фотоаппарат «Зенит», под мышкой — папка с чертежами теплотрассы. «Чай с бергамотом остался, греться будет минут десять», — бросила она, не глядя. Он сел у окна, закапанного апрельским дождем, достал из кармана куртки винтики и начал ковырять в затворе отверткой.