Однажды в Залесье (1 сезон)

Фёдор Семёныч, ветеринар из Покровки, заметил геодезистов у старой дубравы еще на рассвете, когда вез телегу с сеном. «Опять меряют? — спросил он у Марфы, почтальонши, которая разбирала на крыльце конверты с печатями Москвы. — Говорят, под санатории место». Марфа молча протянула ему письмо от дочери — та писала про кредит за квартиру в Твери, — но Фёдор уже шагал к тракторному сараю, где местные мужики чинили комбайн. К полудню слух о вырубке дубравы докатился до бабы Глаши, которая, перекрестившись, спрятала в сундук икону Николая Угодника, обёрнутую в газету «Правда» 1983 года.

Под плач сов в мельнице у реки Свияги собрались шестеро: Аристарх, учитель истории с пятном чернил на пиджаке, предложил найти старые карты уезда в архиве райцентра. «Там и про кладбище немецких пленных записи есть, — сказал он, поправляя очки. — Знали бы они, что их могилы под бассейном». Лиза, дочь Фёдора, притащила ящик дедовых писем с фронта — в одном конверте нашли схему колодца, который немцы рыли в 41-м. К утру, пока тракторист Вадим глушил двигатель у лесопилки, они копали лопатами, смазанными свиным жиром, пока железная крышка не звякнула о камень. «Не трогай, — Фёдор отодвинул Лизину руку, — тут либо снаряды, либо…» Из темноты пахнуло сыростью и бензином.