Сад Изабэль (2025)

В Бруклине, на третьем этаже обшарпанного коричневого дома, Сади Лоренцо, 28-летняя биолог с татуировкой молекулы ДНК на запястье, находит в подвале запертый ящик с семенами неизвестных растений. Ее соседка, Изабэль Варгас — 35-летняя художница-граффитистка, перебивающаяся заказами на фрески для кофеен — замечает, что семена прорастают сквозь бетонный пол, образуя сине-фиолетовые побеги. «Это же *Ophiocordyceps unilateralis*, но… мутировавший», — бормочет Сади, сканируя ростки на древнем микроскопе из университетской лаборатории, где она работает ассистенткой. Изабэль, обводя контуры ростков углём на оборотной стороне квитанции за аренду, замечает: «Они движутся к окну, как будто тянутся к чему-то за пределами района».

Через неделю растения начинают влиять на жителей: старик из 4-го подъезда, годами не выходивший из квартиры, вдруг чинит велосипед, а подросток-заика с пятого этажа читает на заброшенной автостоянке стихи, обняв ствол дерева с корой, напоминающей кожу человека. Сади обнаруживает в стеблях аномальный уровень мелатонина, когда Изабэль прерывает ее, вбегая в лабораторию с обожжённой ладонью — «Они реагируют на краску!» — показывает на чернильные разводы от спрея, слившиеся с узором листа. Ночью они пробираются в закрытый парк Марси-Плейс, где растения формируют арку из переплетённых корней. «Не место», — хрипит бездомный у костра, указывая на граффити 90-х с полустёртой надписью *«Здесь не сад, а шов между мирами»*.