Афазия (2024)

Лайам Картер, архитектор из Чикаго, застревает на перекрестке Мэдисон-стрит и Халстед после столкновения с грузовиком. В больнице Св. Люка он просыпается с разбитым лицом и словами, которые путаются, как рассыпанные пазлы. Эмили, его жена, в мятом платье с пятнами от школьных красок, листает тетради третьеклассников, пока он тычет карандашом в эскиз жилого комплекса — линии кривые, цифры не сходятся. "Ты... помнишь... парк?" — выдыхает он, глядя на фото их дочери Зои, которая в соседней комнате давит кнопки на игровой приставке, заглушая ссоры через наушники. Доктор Рейес в синих скрабах говорит: "Мозг — не проводка, мистер Картер. Выгорели провода, но генератор цел".

По четвергам в публичной библиотеке на Вэбстер-авеню пахнет старыми газетами и лавандовым саше. Здесь Лайам рисует круги на салфетках рядом с Карлосом Мендосой, который выстругивает уток из орехового дерева — у ветерана вместо фраз жесткие рубцы на шее. Марго, 68 лет в растянутом кардигане, тычет пальцем в свою картину: мазки черного угля, лицо, распадающееся на куски. Когда Зои выкладывает тикток, где отец роняет тарелку с пастой, в комментариях всплывает: "Инвалид-овощ". Она снимает новое видео — камера трясется, когда кричит: "Он не овощ, он... он мой папка!" В церкви Св. Михаила Лайам лезет на строительные леса, поправляя крыло ангела на потрескавшейся фреске. Вечером, разливая томатный суп, он вдруг четко произносит: "Э-ми-ли". Жена роняет ложку. Зои позже стрижет видео — только крупный план его морщин у глаз, без звука.