Покушение (1958)

Яцек, худой механик с обожжёнными пальцами, каждое утро пробирался через стройку у Дворца культуры. В кармане его промасленной куртки лежала свёрнутая в трубку листовка — карикатура на секретаря парткома, нарисованная мелом на обороте заводского графика. «Чернила кончились, — бормотал он, пряча лицо в воротник, — а смеха хватит». В пятницу, вместо обеда из брюквенного супа, он встретил Алицию возле киоска с дешёвыми сигаретами. Девушка, не глядя, сунула ему коробок «Sport»: внутри среди табака блеснула медная флешка-пуговица. «Казимир ждёт у трамвая №15, — шевельнула она губами, разворачивая газету с заголовком про успехи металлургии. — Скажи, что рыба вчерась тухлая была».

На заброшенной фабрике «Фаянс», где в цехах ржавели конвейеры для росписи тарелок, Казимир чиркал спичкой о плитку с лозунгом «План — наше оружие». Его кожаные перчатки, пахнущие соляркой, лежали на станке с полуразобранным телеграфным аппаратом. «Штази хотят схемы электроснабжения района, — сказал он, выдёргивая провода из панели, — но у нас только фото водопровода 1938 года». Через три дня Яцек, чиня троллейбус на депо, услышал, как диспетчерша кричит в трубку: «Маршрут изменён — повторяю, изменён!». Он не успел стереть следы сурика с рук, когда двое в плащах цвета хаки перегородили выход. Алиция, стирая в архиве печати с документов на списанные токарные станки, нашла в кармане халата смятый листок: «Казимир брал двойной паёк сахара в июле. Сожги зелёную тетрадь».