Риллингтон Плейс, дом 10 (1970)

Джон Регинальд Холлисдей ковыряет ржавым ножом трещину в стене кухни, пока Этель, жена в засаленном фартуке, жарит яичницу на плитке с отбитой эмалью. «Опять газ кончился, — бросает она, — а ты всё в своих дырах копаешься». В подвале, где пахнет сыростью и дезраствором, лежит тело Бэрил Эванс — соседки, попросившей стакан сахара на прошлой неделе. Джон приглашает в гости Тимотхи Эванса, мужа Бэрил, угощает его виски с привкусом плесени: «Она уехала, говоришь? Наверное, к матери, дай срок».

На чердаке, под грудой старых газет 1953 года, полицейский находит прядь волос, прилипших к отслоившимся обоям. Сержант Линч тычет пальцем в пятно на полу: «Это не краска, это кровь, и ведёт к ванной». Этель, стирая окровавленную простыню в жестяном тазу, бормочет про «проклятых крыс», но когда в суде соседка Иви Притчард показывает брошь Бэрил, найденную в мусорном баке, Этель дрожит: «Я не знаю, он сказал, это для ремонта». Джона берут утром, когда он чистит ботинки веником — шнурки перекручены, как петли.