Что мы будем делать дальше (2022)

Лайла, 34 года, в синей робе с пятном от кофе на рукаве, смахивает волосы с лица, пока конвейер грохочет за спиной. В перерыве она достаёт смятый счёт за обучение дочери Джесси и тычет пальцем в цифры: «Если эта штуковина встанет, меня хватит только на коммуналку». Маркус, её сосед по цеху в Редмонде, штат Орегон, разбирает панель автомата с гаечным ключом. «Том из третьего цеха уже коробки собирает, — бормочет он, — а мэр вчера по ТВ говорил про «оптимизацию». Лайла хрипло смеётся: «Оптимизация… Может, тогда мой холодильник сам научится еду выращивать?» Они молча смотрят на ржавые ворота завода, где Маркус проработал 11 лет.

В баре «Старый дуб» залипает неоновая вывеска, а на столе — карта города, испещрённая пометками Лайлы. Кармен, журналистка в потёртой кожаной куртке, щёлкает фото их самодельных плакатов: «Собрали пять человек из трёхсот — круче, чем я думала». Мэр отказывается брать трубку, а Маркус копается в гараже Эла, экс-инженера, который тащит из-под верстака коробку с болтами: «Двигатель от старого комбайна сгодится, но трансмиссию ищи сам». Лайла чертит на салфетке схему мини-цеха, когда Джесси звонит: «Мам, а если у вас не выйдет?» — «Тогда будем продавать печенье. Твоё с изюмом всегда лучше моих планов». Маркус стучит по капоту фургона: «Завтра проверю тормоза. И… Лайл? Спасибо, что не даёшь сдохнуть тихо».