Лягушки (1972)

Джейсон Крокер, 70 лет, в клетчатом пиджаке, собирает семью в своём поместье на острове у флоридских болот. Дочь Карен, в соломенной шляпе, щёлкает выключателем: «Пап, генератор опять барахлит. Сейчас шторм начнётся, а мы без света». Зять Клинт, потный от влажности, ковыряет отвёрткой в коробке с предохранителями: «Да ладно, починю за пять минут». Внуки Сэм и Лиза рыщут по кухне, открывая банки персикового джема 1968 года — электричество уже неделю скачет. Мэйнард, лысый садовник, тащит в дом корзину с дынями: «Лягушачьи икры у озера — всю дорогу залило. Как будто они специально…». Джейсон хрипит, поправляя очки: «Хватит болтать. Завтра мой юбилей — всё должно быть идеально».

К ночи стекла в гостиной трескаются от напора жаб, их липкие лапы шлёпают по шторам. Карен, обмотав шею полотенцем от комаров, кричит в радио: «Патруль 12, вы где?! У нас змеи в ванной!». Клинт, разбив стул об голову аллигатора, вылезшего из камина, матерится: «Чёртов остров! Тут каждое животное сошло с ума!». Мэйнард, пригнувшись у окна, шепчет Джейсону: «Они не просто злятся… Вы ведь помните, что травили болота в 65-м?». Сэм и Лиза баррикадируются в кладовке, пока зелёные потоки переворачивают стол с тортом. Джейсон, задыхаясь, лезет на крышу — внизу лодка, но шторм рвёт верёвки. Последний кадр: волна смывает табличку «Крокер, 1901-1972», а под ней — клубок квакающих туш.