Век любви (2022)

Лила Морган, с рыжими волосами, вечно спутанными из-за ветра с Ист-Ривер, сортирует карточки в нью-йоркской библиотеке на 5-й авеню. Её очки сползают на кончик носа, когда она замечает Джеймса Харлоу — журналиста из «Дейли Трибьюн» в потёртом твидовом пиджаке. Он приносит назад книгу Синклера Льюиса, мятую, с пятном кофе на обложке. «Ты вообще читал Хемингуэя?» — бросает она, вытирая страницы тряпкой. «Только заголовки в газетах», — хрипит он, закуривая «Лаки Страйк» у выхода. Через неделю он шёпотом рассказывает ей в кафе «Бессемер» под визг саксофона: задание — раскопать связи мэра с Standard Oil. Лила тем временем в подсобке находит письма 1901 года: её покойный отец, инженер, проектировал нефтепроводы для тех же компаний. Чернила выцвели, но подпись «Э. Морган» дрожит, как её руки.

Чикаго, февраль 1923-го. Они живут над складом возле бойни, пахнет железом и сажей. Лила вставляет челноки в ткацкий станок на фабрике «Армстронг», прячет вырезки из бухгалтерских книг за подкладку пальто. Джеймс, с синяком под глазом после встречи с «друзьями» мэра, печатает статью на машинке в прачечной. «Если найду те бумаги, может, выберемся отсюда», — говорит он, поправляя повязку на запястье. Лила молчит, вытаскивает из-под кровати жестяную коробку: фотография отца на фоне нефтяных вышек, контракт с грифом «Совершенно секретно». На рассвете, пока котельщики гремят вёдрами, они клеят конверты с копиями в почтовый ящик редактора «Чикаго Дейли Ньюс». Снег тает на чернилах, превращая «взятки» в синие разводы.