Русь изначальная (1 сезон)

Людмила, дочь кожевника, развешивала мокрые шкуры на жердях за избой, когда заметила вдалеке дымок. «Опять кони топчут посевы, — проворчала она, вытирая руки о передник, — отца быстрее зови». В соседней избе Твердислав, дружинник с шрамом через бровь, чинил кольчугу, согреваясь хмельным мёдом. Его конь, гнедой Бурко, нервно бил копытом у плетня. «Не к добру, — бросил Твердислав соседу, кивая на зарево за лесом, — скачи к посаднику, пусть рогатины точат». В ту же ночь у проруби на Ильмень-озере девки, черпая воду, шептались про чужаков в кольчугах с «птичьими» шлемами — один из них, рыжий, снял с Ольги, ключницы, янтарное ожерелье, швырнув взамен рваный плащ.

На рассвете Твердислав, разбудив Людмилу стуком ножен в ставню, сунул ей берестяную грамотку: «Неси старосте, пусть колокол бьёт». У моста через Мсту уже кипела давка — кузнец Гурий раздавал серпы с зазубренными лезвиями, крича: «Кто не режет — гнёт!». Воевода Семен, в ржавых латах отца, пытался строить ополченцев в ряд, но мужики, перебивая, спрашивали: «А зерно с возов кто сторожить будет?». К полудню рыжий чужеземец, сидя на пне у сгоревшего гумна, жевал репу и смеялся: «Ваши боги слабы — наш конунг даст вам новых». Твердислав, не отвечая, всадил топор ему в плечо, а Людмила, подбирая окровавленный янтарь, спросила у раненого: «Твой конунг знает, как пахнет горящая рожь?».