Моя жизнь в Rolling Stones (1 сезон)

Лондон, 1968. Джек Тейлор, гитарист с облупившимся лаком на Fender Telecaster, тащит ящик с аппаратурой через чёрный ход клуба «Утёс». Эдди Моррисон, барабанщик с перевязанным скотчем стиком, кричит сквозь шум толпы: «Снова предохранитель сгорел! Кто последний пил мой виски?» В углу гримёрки Лиза, жена Джека в потёртом пальто, считает выручку — монеты смешиваются с обрывками афиш. «Хватит на такси до Брикстона, если не считать пива», — бормочет она, зажигая сигарету о лампочку. После концерта, в квартире над пабом, Джек чинит усилитель перочинным ножом, пока Эдди спорит с менеджером по телефону: «Нет, мы не сыграем кавер на The Beatles. Пусть сами придут, если хотят послушать».

1972, тур по Штатам. В номере мотеля «Палм-Спрингс» обои отклеиваются от кондиционера. Лиза, теперь с короткой стрижкой, швыряет в Джека пачку писем: «Твой брат опять просит денег. А ты даже не открыл». Джек, с синяком под глазом после драки в Далласе, роется в мини-баре: «Скажи, что я умер. Или стал святым». Эдди, с загипсованной рукой, пытается сыграть левой — бокал падает на ковёр с пятнами. «К черту этот блюз, — рычит он, — давай что-то громкое, чтобы люстры дрожали». На столе — неоплаченный счёт от студии, обведённый красным: «До сведения 48 часов». Ночью Джек звонит Лизе из таксофона, глотая слова: «Через неделю вернусь. Купим тот дом у канала…» В трубке — долгий гудок.