Дон Уоз

В 1964-м Уэйн сидит на пожарной лестнице бруклинской хрущевки, грызя карандаш. Внизу Майлз Дэвис кричит через окно: «Ты соль-минорный квадрат дописал или как?» Шортер роняет листок с набросками «Footprints» — ветер уносит его к мусорным бакам, где трубач Фредди Хаббард подбирает мятый лист, бормоча: «Черт, тут шестнадцать тактов вместо двенадцати». На следующий день в студии Blue Note Ридик, звукоинженер, поправляет наушники: «Опять твои альтовые кларнеты в мониторах гудят», но Уэйн уже дует в
Лондон, 1968. Джек Тейлор, гитарист с облупившимся лаком на Fender Telecaster, тащит ящик с аппаратурой через чёрный ход клуба «Утёс». Эдди Моррисон, барабанщик с перевязанным скотчем стиком, кричит сквозь шум толпы: «Снова предохранитель сгорел! Кто последний пил мой виски?» В углу гримёрки Лиза, жена Джека в потёртом пальто, считает выручку — монеты смешиваются с обрывками афиш. «Хватит на такси до Брикстона, если не считать пива», — бормочет она, зажигая сигарету о лампочку. После концерта,
В студии на Сансет-стрит, Лос-Анджелес, Брайан Уилсон сидит за пианино, поправляя очки. Рядом — Майк Лав в кожаной куртке, жует жвачку: «Ты уверен, что этот аккорд не слишком мрачный для хита?» Брайан бормочет: «Это не просто хит, это… волны после шторма», — и переписывает партитуру для ударных. В углу стопка пицц с холодным кофе, гитарист Карл Уилсон перебирает струны, повторяя фразу из «God Only Knows». Мэрилин, жена Брайана, заходит с плащом через руку: «Дома дети спросили, когда ты покажешь