1976 (2022)

В Сантьяго, Кармен, с волосами, пропахшими типографской краской, каждую ночь прятала листовки в коробки из-под консервов. «Если военные придут, говоришь — не умеешь читать,» — шептала она младшему брату Луису, вытирая руки об фартук с пятнами чёрной туши. Он таскал пачки в рюкзаке с дыркой на дне, оставлял их у дверей церкви Сан-Франсиско, где старухи крестились, видя размазанные слова «¡No al régimen!». Когда в квартале Ла-Виктория начались обыски, Кармен сбежала через перевал Лос-Либертадорес, притворившись торговкой шерстяными носками. В Мендосе её приютил Эмилио, таксист с шрамом от бритвы на щеке: «У меня тут в багажнике полмашины мяса — везе́н в провинцию. Ты как груз пройдёшь». Они спали в комнате с обоями в цветочек, а утром пили мате с сахарной крошкой на дне кружки.

Доха, 2022. Али, в заляпанном бетоном комбинезоне, проверял сваи стадиона «Аль-Джануб» — под ногами хрустел песок с пластиком. «Ты здесь не первый, кто спрашивает про 1976 год,» — бросил он Луису, теперь седому, с паспортом на имя «Рикардо Моралес». Рабочие из Непала, обмотанные мокрыми футболками, таскали арматуру; в офисе висел календарь с королём. Ночью Али нашёл в архиве фото: Кармен в обнимку с чилийским инженером, подпись «Проект Аль-Амаль». Утром в секторе 12 рухнула плита. «Зовите врачей!» — орал Луис, раскапывая камни голыми руками. Али достал телефон, глядя на ящик с документами в своей «тойоте»: отцовский почерк на арабском, «ликвидировать угрозу до открытия».