Рождество с моей южной семьёй (2022)

Эмили, 22 года, приезжает из Чикаго в городок Брекенридж, Джорджия, к родне по отцу, которую раньше видела только на фото. Тётя Марта, в фартуке с пятнами от брусничного варенья, встречает её на пороге кирпичного дома с потрескавшимися ставнями: «У нас тут горячий кукурузный хлеб в печи, а ты всё в чёрном — как похороны». В гостиной, пахнущей сосновой смолой и старым ковром, кузен Люк, 17 лет, пытается чинить гитару с оторванной струной, а бабушка Эдна перебирает коробку ёлочных игрушек, бормоча: «Снежинка 1978 года потеряла луч — горе-то какое». Эмили ставит в углу искусственную мини-ёлку со светодиодной подсветкой, но дядя Джеймс, пахнущий соляркой, хрипит: «Наша ёлка — та, что пахнет хвоей, а не китайским пластиком».

За обедом, пока Люк роняет вилку в тарелку с тушёной фасолью, Эмили предлагает вместо индейки приготовить веганскую запеканку. Марта хлопает дверцей духовки: «У нас два правила: свиное сало в тесте и благодарность Господу за еду». Конфликт достигает пика, когда Эмили сбегает в сарай, где миссис Клэр, соседка с хутора, коптит окорок. Та, поправляя платок, говорит: «Твоя мама, помню, тоже бунтовала — потом сама рождественский пудинг украла». Вечером Люк тащит во двор старый проектор, показывает на стене анимацию со снежинками поверх живой ели, а Джеймс нехотя вешает на ветку синий светодиодный шар. Запах жареных каштанов смешивается с электроникой, когда Эдна шепчет Эмили: «Новое — это просто забытое старое, только с батарейками».