Грымза (1 сезон)

Вера Степановна, 72 года, копается в огороде возле покосившегося дома с синей облупившейся ставней. Внук Кирилл, в рваных джинсах и с татуировкой на шее, привёз из райцентра пачку гречки и банку тушёнки. «Опять эти чинуши приходили, — бормочет она, вытирая руки об фартук. — Говорят, под дорогу федеральную мой участок нужен. А я им: вы сначала могилу отцу выкопайте, потом со мной разговаривайте». Кирилл щёлкает зажигалкой, садится на скрипучую лавку: «Баб, давай хоть в суд подадим?» Она машет рукой: «Суды ихние… У меня тут репа недополота».

Через три дня на краю деревни появляется Федорченко, уполномоченный с потёртым кейсом. «Сроку вам до пятницы, — тычет пальцем в забор, за которым Вера доит козу Марфу. — Бульдозеры уже в районе». Ночью Кирилл роется в сундуке с фронтовыми письмами деда, находит потрёпанную справку 1947 года о выделении земли. Утром Вера в платке с выцветшими розами врывается в сельсовет, швыряет бумагу на стол секретарше: «Читай! Тут печать Сталина, милок, не вашего Ельцина!» Секретарша, жуя жвачку, звонит куда-то: «Ну вы там разберитесь… Бабка опять с документами приперлась». К вечеру Кирилл уезжает на попутке, бросая в окно: «Баб, звони если чё». Вера остаётся стучать косой по крапиве у забора, где уже нарисовали оранжевый крест.