В ожидании чуда (2021)

Эмили, девушка в потертом фартуке, каждое утро замешивает тесто в крошечной пекарне на углу площади Панье. Запах свежих круассанов смешивается с криками чаек, пока она перебрасывается фразами с рыбаком Жаном, который всегда берет два багета: «Сегодня волны как твое тесто — непредсказуемые». На третьем этаже дома с треснувшим балконом Люка, художник-неудачник, ковыряется в красках, пытаясь запечатлеть рыжий оттенок черепицы на соседней крыше. Их пути пересекаются у старого фонтана, где Эмили роняет ключи в воду: «Ты либо поможешь, либо снимешь мой позор для следующей картины», — бросает она, вытирая мокрые руки о юбку.

В ящике заброшенного комода на чердаке пекарни находят коробку с письмами 1943 года: обрывки фраз о «свете в катакомбах» и фото женщины, похожей на Эмили. Люка, разбирая каракули чернилами, выцветшими до ржавого, узнает почерк своего деда-сопротивленца: «Они прятали не оружие, а детей…» Софи, библиотекарь с татуировкой ласточки на запястье, подключает архивные карты, но улица с фото давно переименована. Ночью, при свете керосиновой лампы, Эмили печет пряничные фигурки по рецепту из письма, а Люка рисует контуры подземных ходов на оборотной стороне обоев — запах имбиря и пыли въедается в одежду. Когда Жан приносит сеть с ржавым ключом вместо улова, цепь щелкает: люк под плитой пекарни скрипит, открывая спуск в туннель, где детские ботинки стоят в ряд, как в 1943-м.