Бебиа, по моему единственному желанию (2021)

Лила, 27 лет, архивист в лохматом кардигане, копается в подвале Британской библиотеки. Натыкается на потрепанный дневник 1918 года с грузинскими буквами «ბებია» на корешке. В кармане — фотография женщины в чохоке, традиционном головном уборе, с татуировкой волка на запястье. «Это не случайность», — бормочет она, перетирая пальцами пыль. За чаем с имбирным печеньем в кафе на Грейт-Рассел-стрит грузинский студент Иракли, ворчливо: «Ты знаешь, что просишь? Вардзия — не музей. Там до сих пор стреляют из-за старых икон». Лила разворачивает салфетку с координатами, выцарапанными на обложке: 41°22’N 43°17’E.

Через две недели она топчет виноградные лозы в Кахетии, споря с местным таксистом Нико из-за цены за поездку к пещерному городу. В рюкзаке — дневник, банка аджарского меда и пистолет «Макаров», украденный у Иракли. В полуразрушенной церкви Успения натыкается на фреску с тем же волком, что и на фото. Нико, зажигая сигарету о камень: «Здесь в 90-х прятали оружие, не только иконы». Лила нащупывает под алтарем железную шкатулку, слышит щелчок затвора. Иракли в дверном проеме, тень от кинжала на стене: «Ты думала, я поверю в твой «научный интерес»?». Снаружи воет ветер, пахнет дымом и испорченными персиками.