Моей Нараяни (2021)

Нараяни, в синем хлопковом сари с выцветшими узорами, каждое утро раскладывала на рынке перезрелые помидоры и связки бананов. Рядом с её лотком сын Абхиманью, 14 лет, в школьной форме с оторванной пуговицей, пересчитывал монеты из жестяной коробки. "Мама, Динеш-дядя опять требует аренду за место — 200 рупий к завтрашнему дню", — бормотал он, пряча глаза. Вечером, за штопкой соседских рубашек при свете керосиновой лампы, Нараяни слышала перешёптывания свекрови за глиняной стеной: "Вдове землю не держать — продадим участок у реки, деньги разделим".

На третий день конфликта Нараяни, запахнув конец сари на плечо, принесла в контору адвоката Шарма потрёпанную земельную расписку. "Без печати панчаята документ — как чай без сахара", — качал головой юрист, поправляя очки с заклеенной дужкой. В тот же вечер она выменяла у рыночного писаря три бутылки топлёного масла на заверенную копию свидетельства о браке. "Завтра найду того самого чиновника с родинкой на щеке", — говорила она Абхиманью, разминая тесто для чапати, пока мальчик чинил велосипедную камеру заплаткой от старой туфли.