Мое вскрытие (2020)

Лина, лаборантка морга в промерзшем Нью-Брайтоне, каждую ночь документирует трупы под треск старых холодильников. В кармане синего халата — леденцы с ментолом, чтобы заглушить запах формалина. 12 марта, в теле подростка-велосипедиста с улицы Харпер-стрит, она находит вместо печени кластер синих кристаллов. «Смотри, Картер, они пульсируют», — тычет пинцетом в желеобразную массу, но патологоанатом в очках с диоптриями +5,7 отмахивается: «Спи спокойно, Мёрфи. Тебе пора к психиатру». Утром в её шкафчике исчезают образцы, остаётся только липкая лужица, разъевшая металл.

Завод «Хадоникс» на окраине, закрытый в 2003-м из-за утечки брома, появляется в поиске Лины: 14 погибших за последний год жили в радиусе двух миль. Она пробирается через дыру в заборе, находит в подвале туннель с граффити «Эликсир вечен». Там её ловит Исайя — бездомный с фонарём на каске, который шепчет: «Они под землёй растят их, как свёклу». В заброшенной лаборатории под станцией «Мемориал» Лина видит капсулы с людьми в коме, их животы светятся голубым. Когда звонит её сестра Миа, кашляя в трубку: «У меня на спине... эти пятна», — Лина разбивает аварийный щиток, достаёт шприц с суспензией кристаллов. «Ты правда рискнёшь?» — хрипит Исайя, держа её за рукав. Ответом становится треск разбитой колбы — свет гаснет, остаётся только свечение из-под кожи.