Выживание в Чосоне (1 сезон)

Минджун, бывший лекарь из уезда Хадон, спрятал под полуистлевшим плащом глиняную бутыль с настойкой полыни. Его спутник, подросток Тхэсик, ковырял палкой землю у разрушенной кумирни: «Здесь даже корней лопуха нет — крысы всё сожрали». За холмом дымились рисовые поля — солдаты с факелами выжигали деревню, где нашли труп с чёрными пятнами на шее. Минджун сорвал с куста смородины жухлый лист, размял в ладони: «Не эпидемия страшна, а то, что после неё останется. Эти поля не дадут урожая десять лет». Ночью, пока Тхэсик жевал сушёные желуди, Минджун вытащил из-под камня потрёпанный свиток — список имён из росписей уездного архива. Там было помечено, кто из чиновников получал бочки с «лечебным уксусом» за неделю до первых смертей.

Ёнсу, переодетый торговцем сандаловым деревом, спорил с погонщиком волов у переправы: «Ты везешь не рис, а опиумную солому — запах сквозь рогожу прёт». На причале женщина в выцветшем хаори уронила связку сушёных каштанов; Ёнсу подал ей узел, заметив на запястье шрам от кандалов — метка беглых соляных контрабандистов. Позже, в лавке красильщика, она вытерла ладонь, испачканную индиго: «Чан Ми зовут. Если ищешь того, кто подделал печать на карантинных предписаниях, спроси в чайном доме «Алый журавль» — шепни, что тебе нужны семена чёрного пиона». Ёнсу поправил ремень на котомке, где под слоем рисовой шелухи лежал кинжал с рукоятью из оленьего рога — подарок брата, казнённого за отказ сжечь больницу в Сувоне.