Расставания (1984)

В Ленинграде, в коммуналке на проспекте Стачек, Виктор, слесарь с завода «Красный выборжец», каждое утро чинил сломанный примус, пока соседка Марфа Семёновна стучала в стенку из-за запаха керосина. Его девушка Ирина, библиотекарша из «Дома книги», вечерами перебирала потрёпанные томики Бродского, спрятанные под стойкой с каталогами. «Опять в обеденный перерыв у Штирлица сидели? — бросала она, замечая пятно от борща на его галифе. — Тебе бы не на конвейер, а в театр натурщиком». Виктор отмахивался, доставая из кармана билеты на «Юнону и Авось», но спектакль отменили из-за ремонта сцены. В пятницу, после смены, они с бригадиром Сергеем пили портвейн «777» у ларька возле Кировского завода, разглядывая плакат с запуском «Бурана» — Сергей клялся, что его двоюродный брат видел чертежи.

Ирина исчезла на три дня, оставив на холодильнике записку: «Уехала к тёте в Таллин — там наборщицей в типографию берут без прописки». Виктор, разбив кружку с логотипом Олимпиады-80, поехал на Московский вокзал, но электричка уже ушла. В цеху, затачивая детали для тракторов, он слышал, как контролёрша Людмила Петровна шептала кладовщицам: «У Кати из третьего отдела тоже так было — с геологом из Магадана». Через месяц Ирина прислала открытку с Ратушной площадью: «Здесь даже дождь пахнет морем, а не соляркой». Виктор, не дочитав, сунул её в ящик с гаечными ключами. В субботу он вёл пьяного Сергея мимо «Авроры» — тот орал «Наутилус», спотыкаясь о трамвайные рельсы. Наутро, вытирая тряпкой запотевшее окно, Виктор увидел, как во дворе девчонки прыгают через резинку под счёт: «Десять-двадцать-тридцать-сорок…» — ровно как в детстве.