Окно (1 сезон)

Юкио, худощавый библиотекарь с привычкой поправлять очки тыльной стороной ладони, разбирал коробку с немецкими архивами в подвале берлинской библиотеки. Между страницами потрепанного тома Гёте он нашел конверт с маркой ГДР — письмо от 12 ноября 1989 года, адресованное некой Эмилии в Дрездене. «*Поезд до Франкфурта отменен. Жду у моста через Эльбу после заката*», — прошептал он, проводя пальцем по выцветшим чернилам. В тот же вечер, на кухне общежития в Киото, Лиза, студентка-германистка с татуировкой колибри на запястье, роняла крошки анпанна на распечатки писем своей бабушки-японки. «*Зачем ты хранила эти открытки от какого-то Хироши?*» — спросила она по телефону у матери, разглядывая фото 70-х: женщина в платье с петлицами в стиле *Trachten* стояла у деревянного киоска с надписью «*Matcha-Eis*».

Через три дня Юкио, с рюкзаком, заляпанным дрезденской грязью, стоял перед разрушенным фасадом часовой мастерской на Луизенштрассе. Старик с тростью, продающий *Bratwurst* на углу, хрипел: «*Эмилия? Она умерла в день падения стены — сердце. Звонила кому-то в Киото…*» Тем временем Лиза, спотыкаясь о корни гинкго в саду храма Нандзэн-дзи, нашла заброшенный колодец. На дне, под слоем опавших листьев, лежал ржавый медальон с фотографией: молодой Хироши в форме токийского почтальона и Эмилия, держащая часы с циферблатом, расколотым пополам. В кармане Юкио звонил телефон — Лиза, переводя дыхание, говорила на ломаном японском: «*Ваш дед… он обещал вернуть ей вторую половину часов?*» За окном поезда, увозившего Юкио в аэропорт, мелькали рекламы *Ramen*-баров, а Лиза, прижимая медальон к груди, слушала, как хозяйка дома ругает кота, разбившего чашку для соли.