Старец (1-3 сезон)

Иван Петрович ковырял паяльником в механической руке, сняв кожух с локтевого сустава. На кухне трещала печка, в чайнике гудела вода. Внук Сергей, в потёртой куртке с нашивкой колледжа, разложил на столе чертежи с пометками красным карандашом. «Дед, тут шестерни в пальцах клинит — масло не поможет. Надо переделывать шасси», — ткнул в схему, обводя трещину на бумаге. Старик хмыкнул, доставая из кармана халата болт с резьбой: «Бери ключ на 12, подтяни крестовину. А масло льничное, не машинное. Вон, на полке за банкой с огурцами». За окном, засыпанная снегом деревня Уваровка тонула в сизом дыму из труб — к вечеру обещали мороз под сорок.

Через неделю из райцентра приехал чиновник в кожаном пальто, тыкал пальцем в бумагу с печатью: «Ваш дом — самострой. Под снос к весне». Сергей, разгребая снег у сарая с ржавым трактором, бросил лопату: «Это ж дед ещё при Хрущёве собрал!». Иван Петрович молча достал из сундука потёртый альбом — фото 1963 года: он, молодой, в комбинезоне, стоит у свежесрубленных стен. Вечером в мастерской зажгли керосиновую лампу. «Слушай сюда, — старик стукнул гаечным ключом по верстаку, — завтра везешь мой двигатель на свалку. Снимешь поршни, клапана — тут размер подойдёт». На стене, между клещами и отвёртками, висела ржавая табличка «Ударник труда» — теперь из неё торчали три болта, как антенны.