Золотая пыль (2000)

Калифорния, 1849-й. Золотая лихорадка — адский замес грязи, пота и безумия. Представь: снег хрустит под сапогами, а эти безумцы с горящими глазами копают мерзлую землю, будто в ней ответ на все вопросы. Среди них — Дэниел Диллон, ирландец с акцентом и пустым кошельком. Тащит за собой жену Елену, которая едва на ногах стоит после родов, и младенца Хоуп, завернутого в тряпье. В пурге они потеряли тропу, и теперь бредут куда глаза глядят — губы синие, в животах пустота, а надежда тает быстрее, чем снежинки на щеках.

И вот, сквозь белую пелену — хибара. Покосившаяся, но с дымком из трубы. Казалось бы, спасение… Ан нет. Алкоголь в жилах Диллона бурлит ядовитее, чем золото в его мечтах. Что там шептала ему жажда наживы? Может, «брось этих нытиков, они тебя тянут ко дну»? Как бы там ни было — он продает их. Да-да, живых людей, как мешок зерна. Какой-то старик в хибаре, весь в шрамах и золотом пепле, берет «товар» без торга.

Прошло двадцать лет. Там, где была снежная пустошь, теперь город — шумный, вонючий, с салунами и шерифами. Диллон, ха! Теперь он в шелковом цилиндре, земли купил пол-Калифорнии. Только по ночам, наверное, скрипят половицы: то ли ветер, то ли призраки прошлого стучат в дверь. А потом — бац! — возвращаются те самые призраки. Елена, но уже не та сломленная женщина, а с глазами как лезвия. И дочь… Хоуп, которую он в последний раз видел крошкой в одеяле.

Думаешь, это история о мести? Ну, отчасти. Но больше — о том, как золото превращает душу в ржавчину. Как один грех тянет за собой шлейф других, пока не задохнешься в этом угаре. И знаешь, самое страшное? Даже когда всё кончилось — выстрелы, крики, кровь на пороге — ветер всё так же гудит в каньонах. Будто смеется над теми, кто до сих пор верит, что блеск желтого металла стоит человеческого сердца.