Горький можжевельник (1985)

Знаешь, когда я думаю о войне, сразу представляются окопы, взрывы, фронт… А ведь там, в глубоком тылу, жизнь тоже ломалась на куски. Вот, например, где-то в бурятской степи — деревушка крохотная, до фронта тысячи километров. Казалось бы, куда уж дальше? Ан нет — война дотянулась и сюда. Всё как по шаблону: мужики ушли, остались бабушки, малышня да подростки. Представь: пятнадцатилетние пацаны. Рвутся, наверное, в бой — отцы же там, братья. А вместо этого — мельница, которую еле крутят, стадо лошадей, что без присмотра разбегутся, да малыши, которые и дня без присмотра не проживут. Сердце, наверное, разрывается: и совесть гложет («не воюю!»), и понимают — без них тут всё рухнет. Слушай, а ведь они даже жаловаться не могли. Не время было. Работали до седьмого пота, замерзали у печек, ночами, наверное, плакали украдкой. И ведь знали — письма с фронта могли и не прийти. А если придут — то какими?.. Страшно подумать. Вот так и выживали. Не героически — по-тихому, из последних сил. И, честно, после таких историй понимаешь: война — она не только про подвиги. Чаще — про ту самую мельницу, про хлеб, который как камень из-за нехватки муки, про девчонку, уснувшую над колыбелькой младшего брата… Жуть, правда? А жизнь-то шла.