Где-то в Берлине (1946)

Знаешь, как это бывает после войны? Город — будто гигантская груда битого кирпича, и запах пыли въедается в кожу. А Густав с Вилли... Этим сорванцам хоть бы что! Для них эти развалины — как джунгли из книжек: лазают по полуразрушенным подвалам, ставят силки на крыс (да-да, они это делали!) и уверены, что нашли клад, когда под обломками скрипит ржавая консервная банка. Но мне вот думается — Густав-то не просто так носился по руинам до темноты. Каждый раз, забираясь на покорёженную пожарную лестницу, он украдкой поглядывал на дорогу. Отец же обещал вернуться. А как ждать, если не отвлекаться? Вот и превращал каждый кирпич в историю: «Это не трещина в стене — это след от танка!» — божился он Вилли. Страшно представить, но тогда, в 46-м, даже вой сиреной пролетающего «студебеккера» казался им музыкой. Взрослые шептались о голоде, а они — смеялись, вытирая сажей щёки. Может, дети и правда умеют находить свободу там, где её нет... Или просто не понимали, что играют на краю пропасти.