Смерть, снесшая яйцо (1968)

Марко, управляющий текстильной фабрикой, возвращается в поместье с запахом формалина на пальто. Анна, его жена, в мятом халате копается в курятнике, разбрасывая перья. "Клюнула Пепе, — бормочет она, — желток вытек в солому". Марко щелкает зажигалкой, не глядя: "Ветеринара вызвать?" Она внезапно хватает его за запястье: "Ты пахнешь той девчонкой с конвейера". На столе в столовой остывает суп-пюре — третью неделю они едят молча, под треск коротковолнового радио.

Габриэлла, новенькая горничная с ожогом на щиколотке, протирает витражи в гостиной, когда Марко застает ее на лестнице. "Шелковые чулки тебе не идут, — цедит он, развязывая галстук, — пятки мозолями воняют". Через три дня Анна находит в инкубаторе яйцо с прозрачной пленкой вместо скорлупы — внутри копошится что-то с перьями и человеческими пальцами. "Сожги сарай", — приказывает она Габриэлле, но та смеется, вытирая руки об фартук: "Хозяин велел оставить для опытов". Ночью Анна душит девушку мокрым полотенцем в ванной, а утром Марко закапывает тело под кустами сирени, попутно выбрасывая в овраг банки с заспиртованными эмбрионами. К ужину на террасе подают омлет — желтки яркие, как краска на фабричных тканях.